Фото: pixabay.com
До карантина Мария Ершова помогала организовывать семинары для персонала в психоневрологическом интернате № 23. А недавно решила пойти туда поволонтерить, потому что в интернатах люди больше всего нуждаются в общении. Особенно сейчас, на время карантина, который может продлиться и до марта. А чтобы два раза не вставать, Мария пошла на вахту – пять дней.
– Идея была такая, – говорит Мария Ершова, – показать сотрудникам, что они не одни. Что мы, волонтеры с ними. Но на деле это оказалась история и про подопечных, и про сотрудников...
Поселили Марию в административном корпусе, одна из сотрудниц поделилась с ней кофе. И уже на следующий день в 10 утра Мария пошла в отделение милосердия.
– Меня закрепили за одним этажом. Это было отделение милосердия, там, в основном проживают мужчины, но было несколько женщин. И вот я каждый день брала ноутбук, поднималась на этаж, надевала экипировку, – халат, бахилы, без масок и перчаток в интернате вообще нельзя передвигаться, шапочку – и шла к ним в холл.
– И как первый день прошел?
– В первый день меня ввела туда одна из сотрудниц, познакомила со всеми. Я посмотрела и думаю: «Боже мой. Я вообще не знаю, что буду с ними делать…». Но мне помог персонал. Они сразу включились: «Вот этот любит шашки, вот этот тоже. И на этого обратите внимание». И я пошла играть в шашки: с одним, с другим, по несколько раз. Исследовала шкафчик соцреабилитолога, что у них там есть – краски и всякий пластилин. А я же в этот ПНИ ездила с семинарами в рамках проекта «Открытые двери» Центра лечебной педагогики. И вот вечером я позвонила коллегам в ЦЛП и говорю: «Я вообще не знаю, что делать, потому что функциональных людей там три человека, остальные – просто в своей реальности». И председатель правления ЦЛП Анна Львовна Битова мне посоветовала кому-то просто ленточку дать, кого-то за руку подержать, с кем-то спеть, с кем-то поговорить. То есть, нужен индивидуальный подход, собрать всех вместе не получится.
– И как потом выглядел ваш рабочий день?
– Я приходила и налаживала атмосферу. То есть, первым делом выключала телевизор с Первым каналом и включала хороший фильм. Кто функциональный, с тем я разговаривала, играла с шашки. Потом начала с нимирисовать. Я просто подходила к тем, кто, казалось, ни на что не реагировал. А оказалось, они реагировали на рисование! И было очень классно, когда один мужчина нарисовал что-то, я подхожу и вижу: вроде, виноград. Он был так рад, что я угадала, и потом я давала ему листы, и угадывала, что он нарисовал. С кем можно, мы разговаривали об их интересах, включали даже хоккейный матч, мужчинам очень нравилось. Включала концерт Высоцкого. И вот эти добрые фильмы, концерты уже создавали очень хорошую атмосферу.
По друзьям мне быстро собрали и передали в интернат несколько настольных игр и конструктор. А кто не мог играть, тем я давала в руки мячи, такие мягонькие, чтобы они с ними взаимодействовали.
– Сколько на вас было подопечных?
– Вообще в отделении человек 40, но в холл вывозили единовременно примерно 15-20, плюс кто-то сам потом выходил из комнат. Мне на самом деле кажется, что пристальным вниманием я охватила человек 10, а не пристальным – еще нескольких.
– Очень много на одного волонтера.
– Ну, большая часть из этих людей не функциональна. Там есть бабушки, которые находятся в своей реальности: они реагируют на внешний фактор, если погладить, взять за руку, но их внимание рассеяно, нельзя с ними что-то такое поделать. Но было два активиста: Владимир Кузьмич и Валера. И вот мы с ними ходили на прогулки, играли, вели разговоры. В последний вечер осваивали «Монополию», и даже начал включаться мужчина, который всю неделю на все говорил «нет» и довольно сурово выглядел. А тут он мне в игре помогал. Я спрашивала: «А сколько будет это плюс это?», он считал. Я говорила, что не вижу, что там написано, он смотрел и говорил мне.
А кто не играет, часто выбирали рисовать. Я выбирала картинку на планшете, показывала, как набросать это все на листе. И вот они рисуют или в шашки играют, или смотрят фильм, конструктор собирают. А я иду по всем остальным, раздаю кому-то мячик, кому-то карандаш, и вот так хожу, по несколько раз к каждому подхожу, и так проходил мой каждый заход на этаж. Когда у них был обед, у меня был свой, когда они ужинали, я тоже уходила ужинать.
– Устали за пять дней?
– Скорее, мне было очень грустно, когда я уезжала, потому что я ко всем привязалась, и они ко мне привязались. Я же к ним по имени-отчеству всегда обращалась, на вы. И персонал меня тоже принял. Говорили: «Вот, получилось у тебя создать такую атмосферу приятную, они тебя полюбили».
– А персоналу вы чем-то помогли?
– Ну только если показала, что я вместе с ними нахожусь, в таких же условиях. А так они сами прекрасно справляются. Я была готова помогать, но на деле оказалось, что все подопечные ухожены, персонал все, что надо, делает, они любят этих подопечных.
– И что скажете, какая потребность в волонтерах в ПНИ в отделении милосердия?
– Там очень нужны волонтеры, людям просто не хватает общения! Потому что уходовый персонал, у них другая задача. Они тоже общаются, но не могут уделить каждому достаточно внимания. Потому что 40 человек, даже для ухода это много. А уж пообщаться, погулять подольше, это очень много внимания и сил требует. Поэтому, чего там людям не хватает, это живого общения. Чтобы с ними поговорили, спросили, как дела, обратили на него внимание. Простых человеческих вещей.
– Это у вас был разовый десант?
– Я бы еще туда приехала. Потому что в этом есть смысл. Уже попробовав один раз, я поняла, что делать, что подходит, что не подходит, можно уже более эффективно заехать еще один раз. И не одной, а группой волонтеров. Тогда можно будет более целенаправленно что-то делать.