Страна глухих

25 сентября отмечается Всемирный день глухого человека. О том, как живется неслышащим людям, легко ли им получить образование или найти работу и, самое важное - встроиться в общество – в материале «Дислайф».

Павел переболел менингитом в три года - в итоге теперь у него тугоухость 3-4 степени. Мальчик ходил в обычный детский сад, а потом учился в коррекционной школе для для слабослышащих. Затем поступил в Бауманку на факультет ГУИМЦ, где учатся слабослышащие, с сурдопереводом, получив образование на кафедре обработки информации и базы данных. Сейчас Павел Новиков работает инженером поддержки компании SAP.

«В детском саду мне было сложно. Слышу звон, да не знаю, где он – это было про меня, - рассказывает молодой человек. - Я понимал общую обстановку, а детали не схватывал. Поэтому в разных детских мероприятиях не участвовал. А в обычных детских играх мне как раз было просто. В школе все было проще даже в чем-то, чем остальным- со мной много занимались родители, и я пошел подготовленным. Мне было не очень сложно учиться. Я не задумывался тогда о проблемах, и не понимал, почему же я инвалид и чем я отличаюсь от других людей?! Школа была своеобразной теплицей, это было общение в некоем замкнутом кругу, во дворе тоже – среди близких и друзей, которые уже знали о моих сложностях. Проблемы начались, когда я вышел во взрослую жизнь».

Смотри на меня как на равного!

Как же живется человеку в тишине? Как он чувствует мир? И что самое главное- как этот мир относится к нему?

«Многие из-за излишней толерантности, переходящей в толерастию, избегают слова «глухой», и твердят «слабослышащий», опасаясь задеть наши чувства, - отмечает Михаил Веселов, главный редактор газеты «Мир глухих» и сайта МГО ВОГ Deafmos.ru. - На самом деле страна глухих делится на глухих и слабослышащих. Сами глухие называют себя «глухие» и ничего зазорного в этом для себя не видят, чётко отделяя себя от слабослышащих. Как раз для «слышащего мира» больше характерно называть всех неслышащих людей – глухих и слабослышащих – глухонемыми. Вот этот термин для большой части неслышащих людей звучит, как оскорбление: часть наших хоть с сильным акцентом, но говорит, а другая часть не говорит, но употребляет жестовый язык, который признан лингвистической системой». Михаил признается, что сам относится к слову «глухонемой» с юмором: «Человек может не вкладывать в «глухонемой» отрицательную коннотацию, не стремился оскорбить, просто назвал так, как привык. То же самое, как у нас привыкли считать слово «негр» нейтральным, однако если я скажу «негр» афроамериканцу, то нарвусь на неприятности. Хотя афроамериканец от этого не перестанет быть негром».

Для простоты можно сказать, что слабослышащий – это тот, кто понимает речь на слух, по телефону, со слуховыми аппаратами или без. У такого человека обычно внятная речь с небольшим акцентом. А глухой не может понимать речь на слух , он может считывать ее с губ, подкрепляя понимание некоторыми звуками, проводимыми через слуховой аппарат. Через аппарат глухой порой может слышать все шумы вокруг, но речевое восприятие у него не работает.

Многие думают, что если сесть рядом и говорить, то тебя услышат. Услышат, но не поймут, - вот в чем сложность. «Это как со зрением. Если у человека зрение минус три, это не значит, что он все видит. Это значит, что он видит нечетко, в тумане. Поэтому когда глухие выходят в общий большой мир, они не понимают, что плохо, что хорошо, они могут не считывать информацию между строк, страдает и эмоциональный интеллект, потому что не все моменты понятны. Поэтому глухие люди иногда словно с другой планеты», - так рассказывает о мире неслышащих людей Павел Новиков. И раскрывает тонкости: оказывается, человека с нарушением слуха всегда видно со стороны. Он напряжен - это видно по плечам. Глухие видят друг друга – по лицу, ведь информация передается через мимику. А слабослышащего – по походке, по некоторой неуверенности. И по слуховым аппаратам.

“При этом за границей трудно отличить слабослышащих, а то и глухих людей, от остальных, – говорит Карина Чупина, журналист-переводчик, первый неслышащий тренер-консультант Совета Европы, эксперт по социальной инклюзии и правам людей с инвалидностью. - Особенно незаметны различия в странах Скандинавии, где благодаря методикам билингвистического обучения неслышащих (одновременное обучение национальному словесному языку и национальному жестовому языку) и доступу к качественным технологиям неслышащие люди даже с большой потерей слуха могут свободно общаться как речью, так и жестовым языком, держатся уверенно и раскованно. На Западе не так стесняются потери слуха, как у нас, не закрывают слуховой аппарат за ушами прической, а носят яркие цветные модели, как стильный гаджет, и обрамляют стразами, как украшение. Если бы во всем мире к слуховым аппаратам относились бы не как к протезам, а как к вспомогательным модным гаджетам типа bluetooth, жизнь слабослышащих была бы проще. Пока что в плане имиджа повезло только очкарикам – смотрите, как сейчас модно носить разные оправы.”

Глухие могут общаться жестами, хотя могут и говорить, но они считают, что у них есть право на пользование своим жестовым языком, не всегда хотят быть интегрированы в обычное общество. А слабослышащие немного застряли посередине – они не глухие, но они все же не слышат. «Часто они страдают, потому что не могут себя идентифицировать с какой-то группой, - поясняет Павел. - Среди здоровых людей они ощущают себя глухими. А среди глухих они тоже не в своей тарелке. В коррекционных школах, например, студентов с нарушением слуха делят на классы А, В и С – по степени тугоухости».

“Бывает так, что группа “жестовиков” перестает общаться с ребятами, которые начинают пользоваться имплантами или слуховыми аппаратами и переходить на речевую коммуникацию, – вспоминает Карина. - Перестают их признавать “своими”. И наоборот, интегрированные слабослышащие могут с некоторым презрением относиться к жестоговорящим...

При этом границы между “глухими” и “слабослышащими” могут быть размыты или изменчивы, добавляет Карина Чупина, которая 10 лет была президентом Международной Федерации слабослышащей молодежи (www.ifhohyp.org). «В разных контекстах, глухие и слабослышащие могут выбирать различные формы выражения своей идентичности: в организации неслышащих человек может общаться языком жестов, а на основном рабочем месте использовать исключительно речевое общение. Идентичность также зависит от семьи, от того, слышащие или неслышащие ли родители; от среды в семье и школе – речевой или жестовой».

По медицинским меркам у Карины тугоухость 4й степени, пограничная с глухотой, но по социальным ее воспринимают как слабослышащую. «Может быть так, что один неслышащий человек имеет неразвитые социальные и речевые навыки и низкий уровень образования, а другой неслышащий – точно с такой же потерей слуха – благодаря ранней реабилитации и качественным слуховым аппаратам владеет иностранным языком, всесторонне развит и умеет общаться по телефону. У него может быть университетское образование и годами натренированная речь почти без “глухого” акцента. Это как раз мой случай и многих моих российских и зарубежных друзей. Ненавистные мне в начале уроки игры на пианино дали мне возможность развить слуховое восприятие разных частот и интонированный голос. Говорить по телефону я училась семь лет с подругами и бабушкой: в слуховом аппарате голос по телефону очень сильно отличается от голоса в повседневном общении лицом к лицу. Сперва очень трудно понять собеседника, так как, во-первых, частоты голоса при передаче по проводам сильно искажаются, а во-вторых, не видно лица и губ собеседника, с которых можно считывать речевую и невербальную информацию. Сегодня я уже научилась говорить по телефону на английском, что очень радует».

Проблема в том, что многие родители даже не знают, что это возможно! – научить неслышащего ребенка говорить, развить интонацию, голос, и общаться речью со сверстниками…А это было возможно даже в царские времена по особым методикам без аппаратуры. Сегодня, подчеркивает Карина Чупина, это тем более реально при наличии современных сверхмощных и индивидуально настраиваемых аппаратов (или имплантов) – и воли родителей к непрерывному обучению ребенка с самого раннего детства, чтобы не упустить лучшее время для реабилитации. Однако многие родители счастливы уже от того, что ребенок произносит слова, и прекращают обучение грамотной речи и развитию словарного запаса, не видя дальнейших перспектив. А в более позднем возрасте развить речь и привыкнуть к слуховому аппарату уже намного сложнее.

«А бесплатных реабилитационных центров для неслышащей молодежи после 18 лет нет. Необходимы опытные в работе и коммуникации с неслышащими людьми и сведущие в их проблематике специалисты, такие как психологи, психотерапевты, неврологи, сурдопедагоги, - говорит эксперт. - На Западе есть такие специальные центры, с бассейном, тренажерным залом, которые также выполняют функцию социализации, так как в общих центрах неслышащие обычно чувствуют себя плохо».

Все слабослышашие слышат больше глазами. И если у человека снижен слух, то у него часто падает и зрение – потому что оно напрягается, ища визуальную поддержку, считывая слова и фразы с губ. Поэтому важно иметь конференц-связь, чтобы видеть. «Когда я учил английский, у меня была большая проблема восприятия английской речи на слух, - рассказывает Павел о своем опыте. - Но потом стало понятно, что просто ухо и мозг не натренированы на этот язык. Если на русские слова реагируют определенные мозговые центры, то на английские мозг не реагировал. Поэтому высока утомляемость у слабослышащих людей: ты напрягаешься, чтобы понять речь, и быстро устаешь».

“Представьте себя иностранцем в собственной стране, - говорит Карина Чупина. - И вы поймете, как чувствуют себя неслышащие и слабослышащие люди. Неслышащие часто сталкиваются с недоразумениями и недопониманиями – иногда смешными, иногда опасными для жизни. Слабослышащие, ориентирующиеся на речь, испытывают постоянный стресс от необходимости соответствовать слышащей среде и действовать в условиях полной неопределенности. Для решения трудностей коммуникации “речевых” слабослышащих людей нет единого или универсального решения. На коммуникацию слабослышащего человека влияет множество ситуационных факторов, таких как фоновый шум, акустика в помещении, густая растительность на лице сослуживца, из-за которой не видно артикуляции, степень знакомства с ситуацией и контекстом и так далее. Например, приходишь в банк, а клерк за стеклом что-то бормочет, отвернувшись и глядя в компьютер. Или врач дает инструкции перед процедурой, уткнувшись в бумаги. Что-нибудь понятно? Нет. Прочитать с губ что-то можно? Тоже нет. За рубежом культура общения предполагает, что сотрудники должны смотреть клиенту в лицо, говорить четко и ясно. Уже одно это помогает установить понимание. С другой стороны, и самим неслышащим нужно уметь объяснять собеседнику, как с ними следует говорить, чтобы облегчить коммуникацию (у нас, к сожалению, этому не учат). Мне понадобилось время, чтобы сформулировать наглядный посыл к действию: “Я плохо слышу. Мне нужно видеть ваше лицо, чтобы я могла читать по губам и понимала вас”. Эта фраза возымела эффект бомбы по сравнению с лишенным конкретики и безрезультатным обращением “Я плохо слышу и читаю по губам”. Персонал удивленно таращил глаза, потом внимательно и глядя на меня, вежливо вел деловые переговоры».

Михаил Веселов отмечает, что глухота - серьёзный недуг социального значения. И приводит пример из собственной жизни. В 1997 году он участвовал в восхождении на Килиманджаро в группе инвалидов под руководством Матвея Шпаро. «Несколько дней подъема. Одноруких пара, одноногих пара, один слепой и двое глухих, я в том числе. Ну и сопровождающие здоровые. Пока идет переход, мы, глухие, круче всех: руки-ноги на месте, несем приличный груз, там одному инвалиду поможем, там другого подтолкнем. Какие же мы инвалиды? Здоровее нас в команде не было. Но вот привал. Палатки, костры. Народ садится и начинает ля-ля. Анекдоты, истории, шутки, дискуссии. И тут мы двое уже не ко двору. Выпадаем. Мы им – не нужны. Вот однорукие-одноногие на привале как раз теперь не кажутся инвалидами – общение наравне безо всяких. Народ хочет отдохнуть, расслабиться, и никто не стремится сидеть рядом с нами, стараться объяснить нам, что этот сказал, а о чем тот пошутил. Я, как правило, уходил один погулять или в палатку почитать».

В первую очередь, считается, что основной барьер между неслышащим человеком и обществом – это как раз невозможность услышать друг друга. Именно друг друга – здесь невозможна игра в одни ворота.

Основной барьер - стереотипное мышление обычного человека. «Как только человек видит, что пришел глухой человек, что он вспоминает сразу? «Му-му» Тургенева и Герасима, его героя. Дворник, больше ни на что не способный. И к сожалению, это часто встречается. Очень редко руководитель берет на работу глухого человека, убедившись в том, что он действительно классный специалист. Надо отбросить стереотипы. Просто посмотреть на глухого как на равного», - говорит Максим Ларионов, начальник отдела социальных программ и проектов ОООИ ВОГ.

Барьеры - в наших головах

Павел Новиков замечает, что за рубежом к неслышащим людям относятся все же лучше, чем в России. «В России я обычно не переспрашиваю больше трех раз. Потому что, к сожалению, люди начинают действительно смотреть на тебя как на дурака. Чувствуешь себя неловко. Мы вынуждены приспосабливаться к окружающей среде. И мы сразу читаем напряжение во взгляде людей. Иногда коллеги забывают об этой моей особенности – и могут, например, прокричать что-то с другого конца коридора. В Германии и Англии, например, было проще. Когда я говорил о своих сложностях, мне отвечали: «Не волнуйтесь!», водили чуть ли не за руку, писали на бумаге, открывали гугл-транслейт в айпаде, помогали с переводом и пониманием. И было комфортно. Люди сильно удивлялись, что человек с нарушением слуха выучил английский язык и может объясняться на нем. И очень старались помочь».

Негатив по отношению к неслышащим людям, особенно к жестоговорящим, сегодня не такой большой, как это было во времена СССР, но все же присутствует в обществе. «В мире глухих очень возмущаются таким отношением слышащих, но я их, слышащих, как-то понимаю. Если у здоровых людей, у ампутантов, у опорников общий, скажем так, менталитет, общая культурная база, то у подавляющего большинства глухих ввиду их информационной изолированности свой особый менталитет – свое восприятие мира, своя культура даже, своё мышление, - отмечает Михаил Веселов. - Язык – главный маркер «свой-чужой». Глухой жестоговорящий человек обычно воспринимается как что-то непонятное. Чужое. А значит - пугающее, вызывающее подозрение. Я не говорю, что обычный человек с криками ужаса бросится бежать от глухого. Нет, слышащий может общаться с ним внешне доброжелательно, но внутри останется определенная степень настороженности: «а кто его знает?»».

Такое отношение частично подкрепляется и рассказами о криминальной среде, в которой работают глухие люди. «В стране глухих действительно такое существует. Например, система «брелочничества», когда глухие уголовники «крышуют» глухих попрошаек – продавцов брелоков и прочих мелочей, - рассказывает Михаил. – И жаль, что за криминальными картинками не видно, что среди нас есть рабочие, художники, программисты, поэты, журналисты и так далее. Если бы про это больше писали, то люди бы меньше пугались».

Порой неслышащего часто воспринимают как человека с ментальными отклонениями. И такую проблему, полагают наши спикеры, пока невозможно окончательно устранить. «Проблема глобальная и двусторонняя в том плане, что не только слышащие воспринимают нас неправильно, но и глухие зачастую подкрепляют это мнение. Ведь больше половины неслышащих не знают русского языка. Он для них как бы второй иностранный, причем учимый без удовольствия, а лишь потому что надо. Глухой не понимает, что написано в газете, что пишут ему в записках, он не знает большинства элементарных слов и терминов. Вина – в дошкольной и школьной сурдопедагогике».

“Очень важна работа над созданием положительного имиджа людей с инвалидностью по слуху, - подчеркивает Карина Чупина. - В нашей организации мы проводим тренинги по коммуникации для слабослышащих, лидерских навыков, уверенности, организации социальных и информационных проектов. Но на отношение общества, несмотря на распространение информации, мы пока повлиять не можем. Необходима работа с журналистами по освещению как проблем, так и успехов неслышащих в масс медиа. И – обязательно! – привлечение самих слабослышащих и неслышащих к совместному созданию с профессиональными журналистами социальных видеороликов, кинопродукции и статей. Помимо этого, нужно не стесняться приглашать людей с нарушением слуха в ток-шоу по социальной и культурной проблематике. Пока что в ток-шоу участвуют любые люди с инвалидностью, кроме неслышащих.”

Еще одна проблема, как полагает Михаил, - в жестовом языке. В 2012 году был принят закон, повышающий статус жестового языка - он признан как язык, лингвистическая система. «Это ведет за собой дальнейшую работу по формированию подзаконной нормативной базы в части использования этого языка в полиции, прокуратуре, судах, при получении образования, при обращении глухого человека в любые органы. А значит, возрастает потребность в квалифицированных переводчиках жестового языка, встает вопрос об их уровне образования, переподготовке, аттестации. И платить им надо как за высококвалифицированный тяжелый труд», - замечает Максим Ларионов. - В этом большую работу проделало и Всероссийское общество глухих, кстати, отмечающее в этом году свое 90-летие. В ВОГ сейчас ведутся и другие важные социальные проекты, например, рассказывает Максим, вместе с православной церковью ВОГ ведет разработку специального словаря православных жестов - то есть жестов, которые бы разъясняли особую православную терминологию, поясняли суть молитвы и так далее.

Михаил Веселов, со своей стороны, замечает, что в отношении русского жестового языка (РЖЯ) до сих пор ведутся споры. Сторонники РЖЯ заявляют, что глухой ребенок лучше усвоит важные понятия и сведения, параллельно обучаясь и обычному русскому языку. Противники утверждают, что жестовый язык мешает усвоению русского языка, а, значит, и всего того образовательно-культурного пласта, зиждущегося на русском языке». Михаил полагает, что жестовый язык действительно явление уникальное, но он меняет механизмы мышления говорящего.

«Совещания и переговоры – это не для меня»

Основа качественной жизни каждого из нас - это возможность трудиться, работать на любимой работе. Но вот глухим и слабослышащим - трудно. Часто они не могут устроиться на работу..

Михаил Веселов подтверждает, что глухих, как правило, избегают. Но этому могут быть и основания. «К примеру, когда на фирму устраивается программистом глухой выпускник вуза (где была спецгруппа глухих) и пишет в заявлении: «Директор фирма. Заявление. Просить работа приём», естественно, такому откажут. Но когда явится нормально образованный неслышащий человек, талантливый, с кучей проектов и идей в портфолио – ему сразу откажут, не разбираясь. Потому что уже возникло предубеждение, стереотип».

Тем не менее есть случаи, когда успешные неслышащие люди устраивались на приличную работу и делали карьеру. У них может быть акцент, невнятное произношение, проблемы с восприятием чужой речи – но они грамотные специалисты. Однако, считают наши спикеры, это чаще всего случайности, а не тенденция. Неслышащему человеку трудно сделать карьеру, и руководителем ему крайне сложно стать.

«Я себя никогда не идентифицировал как человека с ограниченными возможностями. Но когда начал работать, я понял, что сложности действительно есть, и к ним надо адаптироваться», - признает Павел Новиков. По его наблюдениям, у тех, кто плохо слышит, бывают упаднические настроения: они чувствуют, что никому не нужны, что не смогут найти себя в этой жизни, реализоваться. «Вот сейчас я, например, чувствую, что мне некуда дальше расти. Потому что если мне расти как менеджеру, то нужно хорошее знание английского языка и умение решать проблемы по телефону. Пока для меня говорить на английском языке по телефону для меня невозможно. Значит, этот путь пока для меня закрыт. Если это управление проектами- то могут быть большие совещания, а я не могу полноценно общаться в группе, где больше 3-4 человек. Я не успеваю отследить все высказывания, понять контекст. Не справляюсь с такой информационной нагрузкой. У меня остается путь эксперта, но это не совсем по моей натуре – мне интереснее работать с людьми. Получается, я не могу себя полноценно реализовать», - приводит Павел собственный пример. Он замечает, что работает еще и старый стереотип мышления: люди с инвалидностью воспринимают мир как данность и не видят способа бороться и как-то изменить жизнь. Поэтому, возможно, глухие и слабослышащие люди не всегда счастливы, считает Павел.

Очень многие слабослышащие сейчас без работы или же пытаются трудоустроиться с помощью родственников или – в организации, работающие в этой сфере, например, - ВОГ. «Я знаю двух людей, которые закончили Бауманку, но все равно потом пошли работать воспитателями в школу для слабослышащих», - замечает Павел. Часто неслышащие люди стараются устроиться на технические специальности. Но берут глухих людей чаще на рядовые позиции.

Еще одна проблема в сфере трудоустройства для глухих и слабослышащих в том, что в начале в них нужно инвестировать много времени. На рабочем месте должен быть какой-то сотрудник, который введет глухого коллегу в курс дела, поможет во всем разобраться. Наладить коммуникацию, чтобы понять, как с ним общаться. Все это индивидуально. А не в каждой компании готовы на это. «Даже с родственниками, с близким кругом общения сложно, что уж говорить о рабочих отношениях, - сетует Павел. – Иногда мне не хотят объяснить, кто что имел в виду, людям лень разжевывать информацию, повторять несколько раз, или они не понимают необходимость этого. Я привык, поэтому иногда и не переспрашиваю, чтобы не напрягать людей».

Кстати, неслышащим людям положен бесплатный сурдопереводчик - но на несколько часов в год. Такая услуга может быть предоставлена, например, в случае участия в судебных процессах, или еще в каких-то необходимых случаях общения. Если эти услуги нужны больше – придется платить, а стоит это от 2 тысяч рублей в час. Интересно, что даже в жестовом языке есть диалекты, и, как подтверждает Павел, например, жестовый язык в Санкт-Петербурге будет отличен от московского, - потому что в Москву русский жестовый язык пришел с немцами, а в Санкт-Петербург - с французами.

Из тех, кто приходит в РООИ «Перспектива» за помощью в трудоустройстве, треть – люди со сниженным слухом. Приходят разные – и совершенно глухие, и слабослышащие, которые могут говорить по телефону. «Буквально лет пять назад таким людям было очень трудно устроиться, компании мало брали глухих. Сейчас бизнес стал более открытым, - подчеркивает Евгения Куснутдинова, сотрудник отдела трудоустройства РООИ «Перспектива». - И все зависит не только от инвалидности, но и от человека. Как он себя представляет, насколько много он в себя вкладывает, получает образование. У нас есть, например, курсы английского языка для неслышащих, но ходят туда немногие. А ведь это возможность усилить свои позиции».

Проблемы, действительно, есть, но есть и истории успеха. К примеру, около двух лет назад в РООИ «Перспектива» обратились два молодых человека, Кирилл Пилюгин и Семен Денисенко, которые закончили Академию искусств (РГСАИ). «Один из них, Семен, очень хотел работать архитектором, но он тотально неслышащий. Кирилл - слабослышащий. Мы искали варианты, где бы Семен мог работать без общения с людьми, - рассказывает Евгения. - Искали вакансию макетчика. И их взяли на работу в компанию, где занимаются макетами. А все потому, что они еще изучали отдельно дизайнерские программы самостоятельно, это не изучается в вузе. То есть вложились в себя. И недавно мы получили прекрасные новости: Кирилл и Семен участвуют в создании самого гигантского макета Москвы, это реальный успех!».

Евгения отмечает, что неслышащих могут воспринимать негативно из-за нехватки информации. И поэтому отказывают им в работе, не зная, как общаться с глухими. «У нас есть тренинги для работодателей для понимания людей с инвалидностью. Их можно пройти до или после поступления людей к ним на работу. Как общаться, как организовать его рабочее место, рабочий процесс. Это очень полезные знания».

«ВОГ сейчас нацелено на то, чтобы глухой и слабослышащий человек мог себя реализовать на открытом рынке труда, а не на специализированных закрытых предприятиях, где не может быть ни хорошей зарплаты, ни карьеры в дальнейшем, - отмечает, со своей стороны, Максим Ларионов. - Это сегрегированные предприятия, пережиток советского прошлого. Но тогда были гарантированные заказы со стороны государства, поэтому глухие чувствовали некую уверенность в жизни. А теперь им все время нужно доказывать свое мастерство». Именно поэтому ВОГ активно поддерживает чемпионаты профессионального мастерства Абилимпикс, как один из учредителей этого движения. Лучшие из лучших направляются на международные чемпионаты, где соревнуются с зарубежными участниками. «Очень интересно было замечать, что эти конкурсы привлекают все больше внимания не только со стороны участников, но и со стороны потенциальных работодателей, крупных компаний, которые заинтересованы в трудоустройстве людей с инвалидностью, - рассказывает Максим Ларионов. - Может быть, у компании интерес с точки зрения квотирования, а может, в рамках позиционирования себя как компании социально-ориентированной. Мотивация разная, но факт остается фактом: если инвалид показывает себя компетентным профессионалом в своей области, шансы у него возрастают. Поэтому важно постоянно демонстрировать свое мастерство».

Дайте ориентиры!

Доступная среда нужна для комфортного ощущения человека в пространстве. В метро, на вокзалах, в аэропортах должны быть визуальные стенды, указатели пересадок, расписания и так далее. А еще, говорят слабослышащие люди, очень важно получать письменные сообщения во время экстренных ситуаций, теракта, например, стихийных бедствий. Чтобы было, например, оповещение МЧС по смс. В моменты волнений глухого человеку трудно ориентироваться без визуальной информации.

Подготовлена ли доступная среда в наших городах под нужды слабослышащих? Павел считает, что появляется все больше опций, помогающих таким, как он: например, разметки в метро на полу и стенах, дополнительные указатели. Табло в автобусах и троллейбусах, в банках, поликлиниках тоже очень помогают – раньше приходилось писать свои перемещения на бумажке и показывать прохожим или пассажирам в транспорте, чтобы те подсказали, когда надо выходить, куда идти. Но в этом, конечно, мы отстаем от зарубежных стран. «К тому же люди часто пугаются, когда к ним подходит глухой человек. Есть все же какие-то предубеждения. Им удобнее не соприкасаться с этой темой», - замечает Павел.

«В первую очередь, проблема в доступе к информации. Человек 70 процентов информации получает благодаря звукам. Телевидение, радио, разговоры с друзьями, коллегами. Очень много слуховой информации мы получаем во время учебы. Так что для нас доступная среда – это в первую очередь визуал, который должен быть адаптирован к нуждам неслышащих, - поясняет Максим Ларионов. - А если мы говорим о кино, телевидении, то тут в первую очередь нужны субтитры. Сейчас на федеральных каналах идет скрытое субтитрирование, в районе 16 тысяч часов в год. Это, конечно, не полный объем, но все же серьезный сдвиг вперед. Это 1 канал, Россия, НТВ, Карусель, Детский канал и Культура. Мы привыкли их смотреть. Но нам бы хотелось, чтобы все каналы, которые вещают на территории РФ, имели бы в своей сетке программы, доступные людям с нарушением слуха», - отмечает Максим Ларионов. ВОГ сейчас ведет переговоры с Минкомсвязи по этому вопросу.

И конечно доступная среда очень важна в образовании. И в среднем, и в вузовском. «Нужны переводчики жестового языка . Кстати, по закону неслышащему или слабослышащему студенту должен быть обеспечен такой переводчик. Но нет механизма реализации такого права. ВОГ вместе с ведущими научными организациями разрабатывает этот механизм. Мы надеемся, что со следующего года будет введен приказ Минобрнауки в этом направлении», - подчеркивает Максим Ларионов.

«Не будьте людьми, проходящими мимо!»

Почему глухого человека часто воспринимают негативно? «Знаете, когда люди общаются между собой, и кто-то постоянно переспрашивает: «Что? Не понял, аа-а?!» - у собеседника загорается лампочка в голове: «Дурак. Человеку объясняешь, а он не понимает», - рассказывает Максим Ларионов. - Когда обращаются к глухому человеку вслух, тот старается показать пальцем на уши, что он не слышит. Иногда голосом или запиской просит повторить. Что делает говорящий? Вариантов мало. Чаще люди останавливаются, замолкают и уходят. Зачем им это надо? Лишние проблемы. Просто не в те двери зашел... Вот это как раз и есть стереотип. Люди не хотят продолжить общение, что-то разъяснять…просто проходят мимо».

Иногда, рассказывает о своем опыте Максим, люди понимают проблему, - могут достать бумажку или повторят свой вопрос, набрав на экране мобильного телефона. Но это редкость. «Просто внутри себя надо иметь человечность. Нельзя быть «человеком, проходящим мимо»! Человек, который проходит мимо, потом садится за свой рабочий стол, и к нему приходит на собеседование по трудоустройству глухой человек. Тот его не возьмет , потому что он «человек, проходящий мимо». Внутри каждого человека должна загораться "зеленая" лампочка: «Этот человек не слышит, но я буду с ним общаться, ведь он ничем не хуже меня». И вот, когда таких людей будет больше в нашем обществе,- легче будет жить в нем и глухому человеку».

Редакция благодарит Карину Чупину за помощь в организации интервью с экспертами.