В новогоднюю ночь у отставного разведчика Витальки Насекина будет все как у людей. На столе - пельмешки, оливье и торт. После обращения президента и боя курантов к нему домой, точнее, в комнату в общежитии, где он живет с женой, пятилетней дочкой и тещей, придут друзья. Такие же молодые и веселые, как Виталька. Все выпьют, закусят, станут смеяться и танцевать. У них можно танцевать около двери, там есть место. Виталий отставит трость с облупленной ручкой и тоже немного подвигается в общем кругу. Танцевать-то он любит, но не может. У него ног нет.
Вместо правой ноги у Витальки - культя. У левой удален коленный сустав, поэтому она прямая и тяжелая, как бревно.
Изувечило его в Чечне, при сопровождении колонны. Виталий сидел на броне замыкающей машины, когда рядом хлопнул выстрел из гранатомета. Он сперва и боли не почувствовал, просто сначала обдало жаром, а потом стало темно и душно.
Через несколько дней, в петербургском госпитале, хирург с черным от бессонницы лицом рассказал ему, что правую ногу срубило снарядом ниже колена, а левую вывернуло так, что пятка оказалась спереди, а пальцы - сзади. Колено лопнуло, и его пришлось оперировать.
В Чечню Виталий уходил контрактником. Дома, в Заводоуковском районе, оставались крохотная дочь и жена. Она проводила на войну румяного весельчака, а встретила молчаливого калеку. И тогда она сказала: такой ты мне не нужен...
А кому он тогда был нужен? Кому, кроме друзей да родни, нужны они все - тысячи парней, искромсанных необъявленной бойней, у которой и статуса войны-то нет...
Виталий оказался нужен одной девчонке, знавшей его еще допризывником. Он и помнил-то ее смутно. Ну, бегала по улице забавная малявочка, играла с малышней....
Встретились они в коридоре районной поликлиники. Виталий проходил медкомиссию для замены протеза, Эльвира (так зовут девушку) собирала справки, чтобы поступить на бухгалтерские курсы. Поздоровались, заговорили. Вместе вышли на улицу. Она попросила оставить номер телефона, он согласился. Вечером Эльвира позвонила. Спросила: что ты делаешь сегодня? А что делать в селе молодому инвалиду под вечер? Дел полно! Можно рюмку хлопнуть, можно две. До клуба можно доковылять, с кем-то покалякать, а то и подраться. И такое бывало.
Еще можно сказать в телефонную трубку доверчивой девчонке: ну, давай тогда увидимся, пройдемся, у меня как раз новый, легкий протез...
Он так и сказал. А Эльвира не обиделась. Она стала его женой. И молодая семья в поисках работы переехала в Тюмень. В городе Эльвира получила специальность и подарила мужу дочь.
Виталий тем временем освоил компьютер. Он ходил по офисам, просился на работу, а ему говорили: так ты же безногий! Инвалид упирался: при чем тут ноги, для компьютера руки нужны и голова. А ему возражали: нужна лицензия или сертификат. Он выкладывал на стол новенькие бланки. Тогда ему рубили прямо: слушай, пошел бы ты! А он им: да идите вы сами...
В других местах отказывали деликатнее. Но за холодной вежливостью читалось: чего ты все под ногами путаешься, убогий?..
Государство приравняло его, инвалида, к ветеранам Великой Отечественной войны и наделило правом на бесплатное жилье. Но, чтобы выделить солдату квартиру, местным чинушам не хватило двух справок из войсковой части. Нужно было подтвердить даты призыва и увольнения по ранению. Пять лет Виталий посылал запросы в штаб дивизии. Приходили отписки. Потом поступило уведомление: личное дело военнослужащего Насекина уничтожено. Как так? А вот так...
- Я все равно не сдамся, - качает головой солдат. - Я на прием к губернатору попаду, расскажу ему все. Я же ничего не выпрашиваю, мне это жилье по закону положено.
Два месяца назад Виталию помогли с работой. Ветераны из областной общественной организации «Союз десантников» приняли его смотрителем музея боевой славы ВДВ. Правда, экспонатов у десантников пока немного, выставочные залы полупустые, да и сам музей еще не попал в государственный реестр. Когда это произойдет, у музея появится официальный статус, а его смотритель получит оклад. Он будет втрое ниже его инвалидской пенсии.
- Знаю все, - соглашается Виталий, - но если где-то предложат другую работу, ну, более денежную, ветеранов десанта я все равно не брошу. Не смогу их предать. Они же помогли, когда мне было совсем паршиво. Если не получится работать по совместительству, то останусь хранителем музея. Я так решил...
Он уже все решил и потому переводит разговор на другое. На то, что отступили декабрьские морозы и утихли боли в переломанных костях. На то, что выкроил деньжат из пенсии, купил новогодний подарок для дочери Снежаны и что не забудет и дочку от первого брака.
Ведь дети не предают изувеченных солдат. А еще их не бросают женщины, любящие по-настоящему.
От этого забываешь про свои увечья. И в праздничном застолье беззаботно веселишься наравне со всеми, даже рвешься потанцевать. С любимой можно отважиться и на медленный танец. Пусть давно не пробовал и страшновато, но вместе у них обязательно все получится.
Только если...
Только если она сама пригласит.
Александр Белов
Источник: t-i.ru