Зачем нужно государство в его социальной ипостаси? Есть люди, которым достаточно просто не мешать, а есть те, кому необходима помощь. В первую очередь тем, кто по разным причинам обладает ограниченными возможностями позаботиться о себе, войти в общество. Государство может не заниматься этим само, активно помогая тем людям, кто создает свои инициативные проекты, выполняет эти функции за него. Такова нормативная картина. Реальность выглядит иначе.
5 августа центр «Турмалин», занимающийся социальной реабилитацией людей с тяжелыми нарушениями психики, получил письмо из муниципалитета. В документе сообщалось, что помещение, которое с апреля 2003 года занимал центр, необходимо освободить до 1 сентября. Сотрудникам центра, пытающимся выяснить, что происходит, пообещали, что если требование муниципалитета не будет выполнено, имущество центра будет выброшено на улицу. В «нежилом помещении по адресу: ул. Бориса Галушкина, д. 26» отныне должны осуществляться «полномочия города Москвы в сфере организации досуговой, социально-воспитательной, физкультурно-оздоровительной и спортивной работы с населением по месту жительства».
Негосударственный центр социальной реабилитации «Турмалин», в который приезжали инвалиды со всей Москвы, сочли не проводящим такой работы. Может быть, потому что помогал людям, а не приносил доход муниципалитету. Родители, приводившие сюда своих тяжело больных взрослых детей, платили кто сколько может, то есть мало, а кто-то не платил вообще.
Сотрудники центра, специалисты-дефектологи, работали в центре потому, что считали свою работу нужной, и получают за работу очень небольшие зарплаты. И получали бы их дальше, если бы не письма исполняющей обязанности руководителя муниципалитета С.А. Варфоломеевой и присоединившегося к ней заместителя мэра Москвы В.Н. Силкина, фактически остановившие работу центра.
Оказалось, что ни государству, ни городу, ни району «Алексеевский» не нужен центр, в котором собирались люди, лишенные за пределами центра многих человеческих радостей: общаться, дружить, держаться за руки, услышать, что дело, которое раньше казалось невыполнимым, удалось и ты молодец. Оказалось, что эти люди не нужны никому, кроме их родителей, уже привыкших к боли за детей. Семь лет этим людям было куда пойти. Там измученные болезнью взрослые дети переставали кричать и улыбались.
«В «Турмалин» я вожу своего сына со дня основания центра, седьмой год. У Саши аутизм, олигофрения, он не говорит. Когда мы пришли сюда, он был очень беспокойным, считался необучаемым, не мог находиться с кем-то рядом. Сейчас он общается с ребятами, занимается в мастерских, ходит сюда с огромной радостью, улыбается, когда едем сюда», - говорит Наталья Николаевна, мама одного из воспитанников центра.
«В государственных учреждениях такими, как Саша, не занимаются, а в интернатах инвалиды живут, как в тюрьме. Летом, когда здесь каникулы, сын сидит дома и ему становится хуже. Если центр закроют совсем, он будет деградировать. Ему будет плохо и будет плохо мне, потому что я связана со своим ребенком».
По словам матери другого мальчика, «мы ходим сюда пятый год, до этого сидели дома. В «Турмалин» он пришел в довольно «разобранном» состоянии и я думала, что такого взрослого, «тяжелого» парня не возьмут уже никуда. думала, что нам до старости сидеть дома. Сначала он занимался по два часа, потом мы побывали во всех мастерских, и в свечной, и в керамике, сейчас работает в ткацкой. Сюда он рвется, скучает на каникулах. Если он посидит немного дома один, без круга общения, я не знаю, к чему он будет пригоден. Тут его окружают и педагоги-психологи, и его друзья, ребята, которые сюда ходят.
У него тут жизнь намного насыщеннее, чем у многих здоровых людей, насыщеннее, чем у меня. Я могу себе позволить театр раз в полгода, а здесь они сами придумывают спектакли, сами ставят их, сами играют. Тут у него - настоящая полноценная жизнь. Я рада, что нашла этот центр, пойти нам отсюда будет некуда».
В «Турмалин» приходят тридцать взрослых ребят, у всех одна и та же проблема - сочетанный диагноз. «Когда диагноз только один, пристроить ребенка куда-то еще можно, таких, как наши дети, в школы не берут, слишком сложные ребята. Этот центр - лучшее, что можно для них придумать», - уверены родители тех, кто приходит сюда за помощью.
«Старшие просто ходят в мастерские, столярную, свечную, керамическую, ткацкую. Когда ребенок приходит первый раз, его проводят по всем мастерским и берут в какую-то одну, но ему позволяют приходить во все другие, пробовать все. Все занятия проводят специалисты-дефектологи, знающие, что ребенку полезно, что нужно, что вредно. Здесь индивидуальный подход к человеку, сотрудники знают, что лучше для каждого конкретного человека.
Каждое утро ребята рассказывают, что случилось вечером, как они доехали, что будет в течение дня. В хорошую погоду они ходят гулять в Сокольники, весной делали скворечники, потом развешивали их. Все очень дружат между собой, у них прекрасные отношения с педагогами», - утверждают родители.
«Нам очень трудно с внуком, он не может общаться», - говорит Клавдия Ивановна, бабушка 23-летнего Бориса. «Он обучался в коррекционной школе, научился читать, но после того, как ему исполнилось восемнадцать, нам было совершенно некуда деваться. О том, чтобы отдать Борю в интернат, и речи не было. Я случайно узнала об этом центре, пришли посмотреть, что это, и нас очень хорошо встретили. Внук стал заниматься в гончарном цехе, его хвалят, он доволен, радуется, у него получается лучше. Он аутист, ему сложно общаться, но здесь он вышел на сцену, читает стихи, говорит, общается с детьми.
Каждому это нравится, быть среди людей. Наши ребята хоть больные, но люди, и хотят быть такими же, как все. А здесь рядом с каждым ребенком преподаватель, дети чувствуют постоянное присутствие взрослых рядом, их участие».
Родители тех, кто приходит в «Турмалин», говорят о том, что брать частные уроки - безумно дорого, «никто это не потянет». И, в любом случае, дети будут сидеть дома, а «здесь у них своя компания, свой круг, они общаются, они вместе, у них расправляются плечи». «Здесь мы платим копейки, кто не может, не платит совсем, хотя мы сами понимаем, что держимся на плаву благодаря благотворительности».
Рассказывает мастер керамической мастерской Мария Сластенина: «Я работаю в центре 5 лет. Попала в центр случайно. Мне нравится работать здесь, и я не хочу никуда уходить. Мне кажется, что моя жизнь сильно изменилась. Работа с такими детьми очень меняет отношение к жизни. Они открываются нам всеми своими гранями, у них необычный внутренний мир, удивительно искреннее и чистое отношение к жизни, ко всем явлениям, которые происходят вокруг. Это очень глубоко действует на каждого человека. Когда погружаешься в их мир, очень много возможностей появляется для того, чтобы в нашем странном мире оставаться оптимистом, воспринимать все свежо. Настоящая любовь к жизни появляется.
Недавно мне позвонили и сказали, что пришло письмо и с 1 сентября надо освободить помещение. Мы в шоке, мы ездили на курсы повышения квалификации, у нас много планов, мы придумали новые методы работы с ребятами. Мы соскучились, они соскучились. Да, нам дали небольшую отсрочку, чтобы мы могли срочно найти помещение, но мы растеряны и нас это повергает в ужас».
Руководитель центра «Турмалин», лечебный педагог и социальному терапевт Рудольф Григорян: «Официально мы зарегистрированы в 30 апреля 2003-го года. Идея создания подобного центра родилась раньше, были разработаны уникальные для нашей страны методики. В госучреждениях применять эти методики было невозможно, но идея витала в воздухе и центр был создан. До 2006-го года у центра «Турмалин» был договор о выполнении социального заказа и договор об аренде с управой «Алексеевское». Все было в порядке до тех пор, пока в 2007-м году глава управы, Мария Антоновна Фенева не сказала о том, что больше договор с центром заключать не могут, поскольку помещение управе не принадлежит.
Мы стали искать собственника помещения для того, чтобы как-то продолжить свою работу, поскольку уже на тот момент мы были включены и в комплексную программу реабилитации города Департамента социальной защиты, выполняли программы Комитета общественных связей, были связаны с другими фондами, мы не могли остановить нашу деятельность.
Выяснилось, что помещение не принадлежит никому, то есть принадлежит собственно городу. Было множество ходатайств со стороны управы, префектуры о передачи этого помещения муниципалитету, поскольку помещений им не хватало. Мы выступали категорически против этого решения, потому что нам говорилось не раз, что учреждение выполняет программу социальной реабилитации, которая не входит в число услуг, оказываемых муниципалитетом. Муниципалитет решает проблемы досуговой, оздоровительной социально-воспитательной, деятельности, а наша работа никак не входит в этот список. Нам было предложено работать с населением района, проводить досуговую работу, но, нам кажется, что такие предложения подобны предложениям муниципалитету печь пирожки. Это возможно, конечно, но возникает вопрос о качестве этих пирожков, и о том, кто их будет есть, потому что, хоть муниципалитет и не печет пирожки, качество его работы оставляет желать лучшего.
Мы не хотим и печь пирожки, и заниматься социальной реабилитацией. У нас высококвалифицированные специалисты, мы глубоко погружаемся в проблему, у нас есть и музыкальные терапевты в центре, и психологи, и дефектологи, и мы не можем для того, чтобы войти в перечень муниципалитета, изменить направление нашей работы. В префектуре мы говорили об этом, но ничего не помогло.
Мы готовы оплачивать льготную аренду от города, мы ищем помещение хотя бы на таких условиях, помещение, которое бы соответствовало задачам центра, занимающегося социальной реабилитацией людей с нарушениями интеллектуального и психического (аутизм) развития, но пока никакой альтернативы или помощи нам не предложили.
В то время как президент говорит о работе с инвалидами, об интеграции в европейское сообщество, когда Владимир Владимирович Путин говорит о том, что сейчас надо позаботиться о родителях детей-инвалидов, о том, чтобы они не остались без работы, именно их выгоняют на улицу вместе с их детьми. У нас трудоустроены несколько родителей детей-инвалидов, они работают, они социально-активные граждане.
Сейчас мы платим налоги, если центр закроется, мы останемся без работы, пойдем на биржу труда и будем обременять бюджет нашего города. Мы просим сохранить то, что уже есть. Мы не просим у правительства Москвы платить нам зарплату, мы говорим о том, что нам нужно помещение, взамен этого. Мы сами будем искать средства, чтобы оплатить льготную аренду.
Мы все делаем сами, мы законопослушные граждане, но возможности работать нет, никому это не нужно. Нам говорят, что о нашей работе знают все, правительство Москвы признало нашу программу социально значимой, мы входим в реестр НКО правительства Москвы, у нас есть регалии, грамоты от Комитета общественных связей, но помещения нет.
Проживание инвалида в интернате обходится государству в 42 тысячи в месяц, если вы забираете ребенка домой, он получает пенсию. Мы экономим государству эти деньги. Не заменяем работу госучреждений, не дублируем ее, а предлагаем альтернативу тем, кто хочет, чтобы ребенок жил дома, но при этом мог общаться с людьми и получать помощь квалифицированных специалистов. Родители нас выбирают, приводя сюда детей, они могут работать, быть социально-активными. А сейчас наши родители готовы выйти на улицы пикетировать».
Сотрудники центра не просят от государства ничего, кроме возможности его сохранения. Зато у граждан есть все основания не просить, а требовать. Требовать, чтобы муниципалитеты и мэрия не только не мешали «Турмалину» и тем, кто захочет пойти той же дорогой, но помогали им, давали гранты на осуществление социальной работы, от которой государство и муниципалитет самоустранились.
Автор: Елена Савина
Источник: polit.ru