“Случилось так, что у наших детей по разным
причинам большие проблемы со слухом (его полное или частичное
отсутствие). И до недавнего времени они были лишены возможности слышать,
а значит, и полноценно воспринимать окружающий мир, как воспринимают
этот мир их сверстники. Но теперь, после проведенной нашим детям
кохлеарной имплантации, мир звуков стал для них доступен. Невозможно
описать, какую радость от этого испытывают наши дети и мы, родители...”
Этими словами начинается благодарственное письмо в адрес сотрудников детского сурдологического центра - заведующего Виктора Петровича Тюменева, врача-сурдолога, медицинских сестер. И педагога-дефектолога, специалиста высшей категории Ирины Григорьевны Рукавициной.
Ирина Григорьевна - это человек, который день за днем, месяц за месяцем остается неутомимым, знающим и верным проводником в мир звуков для ребенка, перенесшего операцию кохлеарной имплантации. Сегодня это самый современный способ вернуть малышу слух, а с ним и речь. Имплант, состоящий из двух частей - внутренней и наружной, дает возможность ребенку с врожденной или приобретенной глухотой воспринимать чужую речь и развивать собственную. Впервые в России операции по вживлению импланта стали проводить в 1991 году во Всесоюзном научном центре аудиологии и слухопротезирования. Теперь они успешно проводятся в Москве, Санкт-Петербурге, Томске. Такой метод лечения дорог, но только в этом году на Кемеровскую область выделено 40 квот на бесплатные операции. Для многих ребятишек кохлеарная имплантация - это настоящее спасение. Однако врачи-сурдологи, педагоги и родители знают: операция - только начало трудного пути.
- После операции нужны систематические реабилитационные занятия с ребенком, - рассказывает Ирина Григорьевна Рукавицина. - Только так можно добиться успеха! Представьте себе: мальчик, который без операции был бы обречен на полную глухоту, инвалидность, оказывается не просто способным - на грани одаренности! Он учится на одни пятерки, занимается теннисом, плаванием. Когда мы начинаем работу с ребенком задолго до имплантации, я очень надеюсь, что мы доведем его если не до массовой, то хотя бы до речевой школы или школы для слабослышащих детей, где он сможет научиться говорить. Приходилось слышать даже от специалистов, мол, сделали операцию - и все равно ребенок в 38-ю школу пошел. А нам и это не “все равно”, и мамам, дети которых стали слышать, - тоже! Есть у нас такой пациент - Даня. У него до операции было больше предпосылок пойти в школу для глухих детей. Но мама Дани после очередной настройки импланта прибежала совершенно счастливая: “Даня услышал, как вода из крана льется!” А представляете, что это значит для ребенка, который раньше вообще ничего не слышал? Возможно, он в будущем “осилит” массовую школу.
Ирине Григорьевне Рукавициной даже именитые и заслуженные дефектологи признаются: “Впору нам у вас учиться”. Результаты ее ежедневной тяжелой работы говорят сами за себя. Ирина Григорьевна показывает фотографии своих воспитанников. Это Кирилл, у него был очень тяжелый случай нарушения слуха, а теперь он учится в речевой школе и говорит так чисто, что, если не знаешь, что он с имплантом, ни за что об этом не догадаешься. Это Юля, ее оперировали довольно поздно, в 15 лет, и она уже взрослая, учится на специальном факультете Новосибирского государственного университета. Ее младший брат Виталик - ученик лицея № 111, первый, трудный и любимый подопечный Рукавициной. Арсений учится в 17-й гимназии. Он один из лучших в классе слышащих, здоровых детей. И теперь вряд ли кто-то может сказать, что в четыре года, когда Арсений попал в сурдоцентр, он практически не говорил...
- Когда Арсений к нам пришел в первый раз, я сказала: “Четыре года - это в нашем деле почти пенсия”, - вспоминает Ирина Григорьевна. - Мама Арсения после призналась, что мои слова ее возмутили, но потом она поняла, что это так: время уходит, и каждый упущенный день работает против Арсения. У нас был такой случай: в центр попала девочка, она перестала слышать после перенесенного менингита в семилетнем возрасте. Знаете, многих мам, когда они узнают о глухоте своих детей, надо самих реабилитировать, мы им рекомендуем обратиться к психологу. Та мама была именно в таком, “размазанном” состоянии, а у девочки через полгода речь распалась до уровня двухлетнего ребенка, она могла составить предложение только из двух слов. Я сказала тогда им: “Надо быстрее работать”. Но они пропали, и что теперь с этой девочкой, я не знаю. А Арсений успешно перешел в третий класс. Но если мы с ним перестанем заниматься, “запаса” хватит года на два-три, не больше.
При современном ритме жизни, условиях образования речь будет отставать. Посмотрите, в школе теперь кругом тесты - выбери, убери, подчеркни. А я даже если занимаюсь с ним математикой, то спрашиваю: как ты построишь фразу, как ответишь на вопрос? И родители должны понимать, что ребенка после кохлеарной имплантации необходимо отдать в детский сад для говорящих детей. После операции ребенок должен быть в речевой среде! Может быть, его со временем все же придется перевести в специальное детское учреждение. Но чем дольше он будет в массовой школе, тем лучше для него. И больше уверенность, что в результате он уйдет в мир говорящих. Определите ребенка в обычный детский сад, где есть логопедическая группа, и у него не останется выбора, он будет говорить. Так и получаются Виталики и Арсении. Почему они в школе учатся хорошо? Потому что та орфографическая зоркость, которая у них воспитывается с раннего возраста, у слышащих детей может отсутствовать. Ведь наших детей мы учим воспринимать информацию всеми органами, а потом это выливается в речь. Они умеют учиться!
Такого успеха было бы трудно добиться, если бы не сложился в сурдологическом центре коллектив специалистов и единомышленников: возможно, похожего больше нет не то что в городе - в области! И, безусловно, важно, как ведут себя родители ребят. “Сколько зависит от мамочек! - вздыхает Ирина Григорьевна. - У многих “дайте волшебную пилюлю” - это жизненная позиция. Но моя работа - только 10 процентов успеха, остальные 90 - это родители, их работа, их участие”. Есть мамы, которых можно назвать емким словом - “болото”: они пассивные, ждут от врачей и педагогов чуда и скорее мешают, чем помогают. У таких редко что-то получается. Результаты, как правило, есть у тех, кто готов сделать для своего ребенка все, что требуется, и верит в успех.
- Я всегда говорю: доверьтесь специалисту, и тогда будет результат. Специалист должен хотеть и уметь работать, - добавляет Ирина Григорьевна. - Однажды я познакомилась с логопедом, которая заявила: “Меня учили работать с речевыми детьми!” Но я сама вижу, что детей с чисто речевыми нарушениями мало. Ну, бывает, звуки не поставлены. Так это другое, для меня это не дефект. “Ой, какой тяжелый ребенок”, - говорят логопеды. А ко мне приходит - умница! Слух нормальный, зрение нормальное, все понимает. Так чего не работать? За эти годы уровень дефектологической грамотности педагогов и просто населения очень поднялся. И если грамотный логопед не может поставить звуки в речи ребенка, то он предполагает, что есть нарушение слуха, и направляет к нам на обследование. В этом случае он будет применять другие приемы работы. Я уважаю в себе специалиста, но и мне порой становится не по себе: а вдруг что-то новое создали, какие-то новые методики, а я еще об этом не знаю и не могу использовать в своей работе с детьми.
Ольга Осипова
Источник: kuzrab.ru