В некоторых странах вообще нет брошенных детей, а российские подонки смеют задавать вопрос об их праве на жизнь. На прошлой неделе в СМИ всерьёз обсуждался вопрос: имеют ли право на жизнь дети с врождёнными болезнями? И слушателям предложили подискутировать: может, их сразу… того. Кто эти дети и сколько их у нас в стране? Как они живут? Способно ли наше общество и государство не скатываться до позорных дискуссий, а делать то, что должно: заботиться об этих детях?
Маленькая большая жизнь
«Здравствуйте! Как ваши дела? Откуда вы приехали? Я - Марат». - Светловолосый парнишка (на вид ему лет 16) суёт мне ладошку, но на моё пожатие не отвечает.
На самом деле Марату 20 лет, он воспитанник Бельско-Устьинского детского дома-интерната для умственно отсталых детей. Точнее, выпускник. Сейчас живёт в другом доме, настоящем. Со своей воспитательницей Галиной Анатольевной Васильевой, с двумя товарищами - Игорем и Славой и с толстым котом по имени Катыш. Это семейный дом-артель.
Мы сидим в тёплой кухне. Перед Галиной Анатольевной гора отчётной документации. Славка (самый младший) спит в своей комнате в обнимку с Катышем, Игорь наводит порядок. Марат тихонько помешивает что-то в булькающей кастрюле. «Два года назад боялся подойти к газовой плите. Сейчас я приготовление обеда практически не контролирую. Марат, кстати, очень вкусно готовит. Господи, как подумаю: всего 2,5 года прошло, а мне кажется, что 10», - признаётся Галина Анатольевна. «Тяжело, устали?» «Не то чтобы тяжело… Интенсивно», - пробует объяснить она. За то короткое время, что работает этот проект, здешние воспитанники научились большему, чем за всю свою жизнь, проведённую в интернате.
Не осуждайте
Часом позже мы беседовали с директором Бельско-Устьинского детдома-интерната Геннадием Михайловичем Фильковым. Нам показали, как живут дети: тренажёрный и хореографический залы, комната психологической разгрузки, игровые комнаты, чистенькие, уютные спальни, стоматологический кабинет с итальянским оборудованием, кабинет логопеда. В столовой девушки в нарядной униформе пекут блины - Масленица же. Туда уже спешит младшая группа (в интернат принимаются дети с 4 лет).
Снова: «Здравствуйте, здравствуйте!» - протягивают ладошки и не жмут руку в ответ.
Ещё восемь лет назад в Бельском Устье всё было по-другому. Директор вспоминает, что в первый его приезд сюда запах мочи чувствовался за 10 метров от заведения: «Мокрые матрасы на подоконниках сушили. Дети в одном большом зале - грязные, сопливые, носятся, жужжат, как пчелиный рой. Я в туалеты заглянул - плохо стало. Говорю - ну, на это-то деньги есть, просто вычистить надо! А мне тогдашние сотрудники отвечают - невозможно! Разозлился, говорю: я не брезгливый. Если сейчас на ваших глазах отчищу и отмою, то уволю».
И отчистил, и уволил. Директор - он администратор, хозяйственник. Хотя всех своих 90 воспитанников в лицо и по имени, и по диагнозу, и по семейным обстоятельствам знает. Попадают сюда дети с тяжёлыми нарушениями - чаще всего сироты или те, чьи родители лишены прав. Тринадцать воспитанников приняты по заявлению родителей. «Осуждать не торопитесь. Бывает, мать одна, детей двое, работать надо, кормить надо. А как она его оставит? На кого?» - спрашивает Геннадий Михайлович. Именно у этих детей больше всего шансов не попасть во взрослый психоневрологический интернат. Их могут забрать домой, даже раньше срока забирают. Но у других…
Хороший интернат - всё равно плохо
«Вы знаете, что такое - эти взрослые интернаты? Какой там контингент? Алкоголики, бомжи с криминальным прошлым, просто более взрослые люди, которым легко запугать этих детей. И манипулировать ими», - говорит волонтёр общественной организации «Росток» Алексей. Ему, кстати, не нравится, что мне нравится интернат в Бельском Устье, хотя он сам привлёк сюда много спонсорских средств. «Хоть золотые унитазы здесь будут стоять. Всё равно детский дом - это плохо, поймите», - Алексей знает, что говорит.
Мы едем в Федково. В этой деревне в выкупленном и отремонтированном волонтёрами доме уже полгода живут с воспитателями двое воспитанников интерната. Сидим с ребятами, кофе пьём… Алексей строго проверяет усвоенный мною материал: «Вот вы что для себя поняли? У вас сейчас есть ответ на вопрос: «Кому нужны эти дети?»? Кто вообще этим вопросом может задаваться? Мне они нужны! Вам как налогоплательщику о чём было бы приятнее думать: о том, что они в диких условиях во взрослом интернате, извините, сгнили бы? Или что на ваши деньги они живут, учатся, чему могут, работают, радуются жизни?»
В общем, дурацкие вопросы задаёт. Но я первая начала - ещё до того, как сюда приехала. Кому нужны… А мы сами-то, нормальные, физически и душевно здоровые, взрослые и сильные, - кому мы нужны? Больше, чем им?
Елена Ширяева
Источник: aif.ru