Сразу оговорюсь - я вырос в нормальной семье и у меня есть мать с отцом, а в Дом ребенка я попал впервые в возрасте 16 лет при прохождении практики в медицинском училище. Я никогда не отличался особой впечатлительностью, но то, первое посещение этого заведения, запомнилось надолго.
В то время мы с Юркой уже учились на третьем курсе медучилища и работа в больницах была нам знакома. Мы уже знали, что такое мыть полы в отделении, делать генеральную уборку операционного зала, выносить судно у лежачих больных и многое другое. В общем, напугать нас какой-то грязной и неприятной работой было трудно и Дом ребенка мы воспринимали как очередное больничное отделение, тем более, что в детской городской больнице мы бывали частенько.
Работа нам предстояла обычная для учащихся медучилища - пойди-подай-помой-вынеси-свободен. Когда мы переоделись и приготовились заняться привычной работой, нас немало удивила дежурный врач, сказав, что персонала у них хватает и мыть или убирать нам ничего не придется. Нас послали в одну из групп, чтобы мы посидели с детьми, пока сотрудники получают ужин на кухне и попросили как-то их развлечь, пообещав отпустить по домам сразу же после прихода воспитательницы и няньки.
Когда мы пришли в группу, то сразу возникло впечатление, что попали в обычный детский сад. Те же картинки на шкафчиках в раздевалке, детская мебель в игровой комнате, вот только манеж был очень большой и занимал полкомнаты.
Хочу сразу сказать, что одеты дети были очень аккуратно, игровая комната и спальни обставлены хорошей мебелью, причем в игровой стоял хороший японский телевизор и большая редкость по тем временам - видеомагнитофон, везде чисто убрано и не было никаких признаков того, что дети здесь в чем-то нуждаются. Оказалось, что нуждаются...
Дежурная воспитательница объяснила нам, где лежат игрушки, малышей посадили на пол в игровой комнате и ушли на кухню. И тут мы поняли, что не знаем, что надо делать.
Вы можете себе представить двух шестнадцатилетних балбесов, которых оставили няньчить детей? Ладно, у меня был младший брат и я хоть что-то знал о том, как можно развлечь ребенка. Юрка вырос единственным и любимым ребенком в семье и детей видел только у себя во дворе.
Когда я несмело предложил игрушку светловолосому мальчишке, то двое других тут же подползли и стали тянуть ручонки ко мне. Выдал и им по игрушке. Юрка стал раздавать игрушки и другим детям. Они охотно брали игрушки, но тут же бросали их на пол и снова тянули ручки за новой. Дали другие игрушки - та же реакция - игрушки бросают на пол и тянутся снова. Чтобы долго не экспериментировать, мы просто перевернули шкафчик с игрушками и высыпали их на пол. У детей такая же реакция - ноль внимания на игрушки и что-то лопоча, тянутся руками к нам с Юркой.
Юрка сообразил первый - детям были безразличны игрушки, они хотели играть именно с нами. Они тыкали пальчиками в пуговицы на наших медицинских халатах, таскали нас за уши и волосы, обнимали и все время что-то восторженно орали. Через пять минут мы с Юркой уже валялись на полу, а вся группа ползала вокруг нас, по нашим ногам и спинам.
Не надо было быть гениальным педагогом, чтобы понять, что детям хотелось нормального живого общения. Не с игрушками, не с мультяшными персонажами, а с живыми людьми. Мы с Юркой поначалу как-то стеснялись друг перед другом проявлять свои чувства, но спустя некоторое время уже кувыркались по всей комнате, катали малышню на спинах и чуть не оглохли от их восторженных криков.
Закончилось все мгновенно. Как только открылась дверь и в группу вернулись воспитатели. Дети как-то сразу перестали веселиться, потускнели и виновато смотрели в пол. Не знаю, боялись ли они своих воспитателей или просто не привыкли с ними так общаться, но на ужине все вели себя спокойно и как-то равнодушно.
Кто-то из малышей во время наших с ними игр поцарапал ручку и я смазал ее зеленкой из большой бадьи, которую мне выдали в сестринской. Почти вся группа бросила ужин и дети сбежались ко мне, тыкая пальчиками в малейшую царапину на руках, ногах, животике, требуя смазать зеленкой и их. Еще полчаса мы с Юркой по очереди смазывали зеленкой всех подряд и все подряд, даже если царапин и не было. Мы извели почти пол-литра зеленки и после этой процедуры вся группа была похожа на лягушат, но выглядели все очень счастливыми. Вы знаете многих детей, которые любят смазывать ранки зеленкой? Этим было все равно, лишь лишний раз пообщаться...
Уходили оттуда мы уже поздним вечером, я чувствовал себя какими-то опустошенным и всю дорогу оба молчали, как будто мы в чем-то виноваты перед этими детьми. Мы себя считали очень сильными и смелыми парнями, чтобы быть сентиментальными, особенно гордился этим Юрка, с двенадцатилетнего возраста занимавшийся боксом и наводивший страху на большинство парней в своем районе. Как-то не хотелось признаться самим себе в том, что нас могли вывести из равновесия какие-то сопливые детишки. Я старался не смотреть на Юрку, а он как-то странно отворачивался в сторону. Когда мы подошли к освещенному перекрестку, я понял почему - Юрка плакал...
Мы дружили с Юркой до самой армии, но никогда не говорили друг с другом о том посещении Дома ребенка. Чувство бессилия в тот вечер смешалось с чувством злобы на тех родителей, которые бросили детей и на самих себя, потому, что прекрасно понимали, что изменить что-либо мы бессильны.
Многие слышали о том, что в подобных заведениях детям не хватает главного - родительской любви и заботы, но я и представить себе не мог, что это так сильно поразит нас с Юркой. Мне почему-то всегда казалось, что родители, которые хоть раз побывают в Доме ребенка, вряд ли отдадут туда своего малыша. Не знаю, может быть я и не прав, но я точно знаю, почему у Юрки сейчас четверо детей и один из них - из того самого Дома ребенка, где мы в юности проходили практику.