Он рассказал Агентству социальной информации, как меняется подход к проблеме, есть ли принципиальная разница в способах ее решения в развитых и развивающихся странах, и куда должны быть направлены совместные усилия государства, бизнеса и некоммерческого сектора.
Ваша организация — одна из первых международных НКО, которая начала заниматься темой старения.
Да, наша федерация создана в 1973 году. Ее штаб-квартира находится в Торонто (Канада). В состав федерации входят организации из 73 стран мира, включая Россию. Члены IFA - не только НКО, но и физические лица (академики), университеты, частные структуры (например, корпорации Intel и Pfizer). Государственные структуры в 23 странах также являются нашими членами – управление по старению США, австралийское и канадское правительства, китайский национальный комитет по старению. Мы предоставляем консалтинговые услуги по широкому спектру вопросов, связанных с этой темой, проводим исследования. Например, исследовали случаи потери зрения в пожилом возрасте - выяснилось, что в 70% случаев потерю зрения можно предотвратить. Время от времени мы проводим небольшие исследования для правительств — в Южной Африке консультировали государственную администрацию по поводу создания механизма, позволяющего пожилым людям давать советы госслужащим (совет старейшин). Кроме того, работаем с Организацией Объединенных Наций по вопросам соблюдения прав пожилых людей. Это большая проблема – поставить их под защиту конвенции ООН, как это делается в отношении детей и инвалидов. Сейчас, к сожалению, права пожилых защищены недостаточно.
Вы работаете в этой сфере 12 лет – замечаете, как меняются подходы к решению проблемы старения?
Характерно, что принято говорить именно о «проблеме старения»… Я не считаю это проблемой – на самом деле, это возможность, которую нам дает современный мир. Если удастся вовлечь пожилых людей в принятие решений, в деятельность сообщества, мы сможем использовать их мудрость и огромные знания.
И тем не менее, каков самый серьезный вызов, связанный с увеличением числа пожилых людей?
Уровень рождаемости падает не только в развитых, но и в развивающихся странах. В России он также значительно снизился за последние 20 лет. Число молодых людей, способных работать, соответственно, уменьшается. Это означает, что у пожилых людей появилась возможность трудиться достаточно долго, переобучаясь и занимая свободные рабочие места. Правительства должны серьезно задуматься над тем, как задержать пожилых людей на работе после 60-65 лет. Это интересная задача. Мне, например, 60 лет, и технически я мог бы уйти на пенсию четыре года назад. Но я не чувствую себя готовым к этому и планирую работать долго. И не ради заработка, а потому что мне хочется продолжать приносить пользу своей организации. К сожалению, правительства не всегда исходят из долгосрочной перспективы, фокусируясь на поощрении роста рождаемости и трудовой миграции. Их интересует, как правило, четырех-пятилетний цикл. Мы хотим улучшить положение в этой сфере. Правительствам надо перестать мыслить тактически.
Вы работали в Австралии, Африке, Европе – различаются трудности пожилых людей в разных частях мира?
Они одинаковы во всем мире. Старики в Канаде или в России чувствуют себя одинаково некомфортно в похожих обстоятельствах: когда не имеют доступа к качественным медицинским услугами, не могут получить необходимый уход или если там, где они живут, плохо развит транспорт. И везде оптимальный способ решения - сделать так, чтобы пожилой человек не отправлялся в дом престарелых, а оставался и получал уход в своей семье.
Возможно, в развивающихся странах в этом смысле легче — традиция не бросать своих стариков там пока сохраняется?
Развивающиеся страны также постепенно вестернизируются. На западе, к сожалению, в значительной мере утеряно понятие ответственности семьи за своих пожилых. Это произошло после Второй мировой войны, когда доходы домохозяйств упали, и женщины, помимо ухода за детьми, были вынуждены работать. Это оказало сильное давление на институт семьи, который стал динамично меняться. Снизилось количество детей – многие семьи имели и имеют всего одного ребенка. Естественно, когда этот ребенок вырастет и женится, семейная пара вынуждена ухаживать за четырьмя пожилыми родителями – и это довольно серьезная нагрузка. Отсюда спрос на дома престарелых.
Какова общая ситуация в мире с домами престарелых? Эта система развивается или, наоборот, приходит в упадок?
Сейчас государственные услуги в этой сфере доминируют. Но, думаю, со временем люди будут все охотнее платить за такого рода услуги, и появится больше предложений. Если люди могут позволить себе заплатить, они будут это делать. И здесь надо вести речь о национальных стандартах: приемлемом качестве ухода в домах престарелых, скажем, в Москве и в Башкортостане. Это вопрос общенационального подхода. Кстати, в Канаде тоже нет национальной стратегии, федеральное правительство этим не занимается, и качество ухода за людьми с деменцией очень сильно различается в зависимости от провинции. В идеале, стандарты должны гарантировать стандарты по строительству (все помещения домов престарелых должны быть доступны для колясочников), обеспеченности лекарствами, уровню образования персонала.
Для российской системы вопрос квалификации персонала — проблема другого уровня. Персонала часто просто нет…
Это не только российская проблема. Если спросить выпускника любого западного университета, хотел бы он специализироваться на лечении пожилых, вероятнее всего, он ответит «нет». Потому что понятия об этом не имеет. Сейчас у студентов очень мало практики в гериатрической медицине. Вопрос — как мотивировать университеты вводить у себя больше геронтологических программ, как сделать тему ухода и поддержки пожилых более интересной для молодых людей. Это должно стать ключевой темой в учебном расписании. Кстати, я слышал, что в России всего немногим больше сотни гериатров – это катастрофически мало для такого населения. Если бы я был вашим министром здравоохранения, я бы начал заниматься этим вопросом в первоочередном порядке.
Существуют ли в мире программы поощрения семей, которые сами ухаживают за больными пожилыми родственниками?
Да, и это самый простой и недорогой способ оказывать помощь людям там, где они живут. Если вы посмотрите, какой процент медицинской помощи оказывается в домах престарелых, то увидите, что он совсем невелик. Большинство услуг оказывает обычный, немедицинский персонал. Скажем, людям с нарушениями зрения требуется помощь в смене белья или во время еды или стрижки. Братья, сестры, племянники вполне в состоянии заменить целый дом престарелых. У моей матери была ранняя стадия болезни Альцгеймера, и моя сестра решила, что будет о ней заботиться. Она бросила работу, и мама переехала к ней. Государство платило ей пособие в размере пенсии по старости за то, что она ухаживала за матерью. Небольшую сумму, но этого было достаточно, чтобы она в течение года это делала. На определенной стадии это стало слишком тяжело, и маме пришлось переехать в дом престарелых. Это не единственный пример — есть и другие программы, которые поддерживают семьи.
Деньги решают не все — иногда люди просто не готовы отказаться от своих потребностей ради нужд своих престарелых родителей.
А они и не должны. Во многих странах есть то, что я называю «программы поддержки ухаживающего». Они направлены не на пожилых людей, а на молодых. Если вы ухаживаете за пожилым, то должны время от времени отдыхать. Например, каждую среду вы уходите на пару часов в магазин или в банк, и вам на смену приходит помощник, соцработник, получающий государственную зарплату. Если вы хотите уехать на праздники, мама может две-четыре недели пожить в общественном центре. Государство поддерживает молодых, потому что знает: это будет стоить меньше, чем полноценный уход за пожилым человеком в больнице. Когда мой отец ухаживал за матерью, они имели общественный пенсионный пакет услуг. Кто-то обязательно приходил к ним в дом на пару часов – прибраться, помочь принять душ, приготовить еду, купить продукты. Они платили немного – 30 долларов в неделю. Это позволяло им оставаться дома, и стоимость этой программы составляла 25% того, чего бы это стоило, если бы мама переехала в дом престарелых. Домашний уход действительно экономит государственные деньги. А главное – старики находятся дома, вместе со своими родными людьми.
Есть и другой вариант. Правительства дают налоговые кредиты для некоторых категорий людей, нуждающихся в уходе. Скажем, в Канаде семья может найти работницу-филиппинку в качестве сиделки для пожилой матери и получить налоговый кредит в размере зарплаты этой женщины. В стране недостаточно людей, которые готовы работать сиделками, поэтому эта категория эмигрантов в Канаде имеет преимущество. Государство понимает, что в конечном счете это преференция не для работницы, а для пожилой гражданки Канады.
Далеко не все страны дозрели до такой политики.
Нужно определенное время, чтобы власти осознали проблему. Во многих странах до сих пор высокий уровень рождаемости. Но даже на ближнем Востоке он падает. И большинство стран столкнутся с этой темой в ближайшие 20 лет. Например, на Маврикии существует бесплатная система социального обеспечения, образования, здравоохранения. Правительство субсидирует транспорт для пожилых людей, и у каждого есть пенсия после 65 лет. Но по мере того, как страна будет развиваться, она не сможет себе этого позволить. Развивающиеся страны только начинаются осознавать , что число пожилых людей будет больше. И очень немногие озаботились ранними мерами на этот счет.
Какими должны быть эти меры?
Прежде всего — профилактическими. Министерства здравоохранения тратят миллионы долларов на содержание пожилых людей в больницах. Многие из них просто не оказались бы в госпитале, веди они более здоровый образ жизни в течение жизни. Государство должно проповедовать отказ от курения, снижение уровня потребления алкоголя (для россиян это особенно актуально – они много пьют и продолжительность жизни российских мужчин значительно ниже, чем в развитых странах). Возможно, имеет смысл поощрять людей за здоровый образ жизни. Например, в Австралии, если у меня есть абонемент в спортклуб, и я регулярно его посещаю, то могу претендовать на снижение налогов (приблизительно на одну треть). Этот налоговый вычет – инвестиция государства в мое здоровье в 40-50-летней перспективе.
Похоже, это уже не совсем про пожилых – это про жизнь и ответственность.
В мире идут определенные процессы. Наше поколение и те, что моложе, гораздо громче заявляют о том, что нам нужно, чего мы ожидаем от правительств. Люди будут присоединяться к партиям, которые делают правильные вещи. А растущее количество пожилых людей (из 8 млрд населения к 2015 году 2 млрд будут старше 65 лет) сделает их определяющей политической силой. Молодые люди станут политиками, и у них будут ожидания по поводу уровня услуг в старости. Молодые люди не хотят закончить свои дни в доме престарелых (хотя по статистике, дом престарелых становится последним приютом для 7% людей). Правительства должны разрабатывать программы по улучшению качества жизни, ранней профилактике упадка физической активности, снижения жизненных функций. 63% смертельных болезней могут быть предотвращены с помощью правильного питания и физической нагрузки. Государство должно проповедовать активный образ жизни, чтобы жизнь на склоне дней была свободна от целого ряда болезней. Если я инвестирую в вас сейчас, это принесет доход через десятилетия — вы будете значительно здоровее и не превратитесь в нагрузку для системы здравоохранения своей страны. И это не бином Ньютона – это элементарный здравый смысл.
Анна Гараненко
Источник: Агентство социальной информации