— Людмила Андреевна, слышал, вы с Николаем Петровичем были в Минске на премьере драмы «Белые росы. Возвращение» — продолжении «Белых рос», которые были сняты 30 лет назад?
— Да, мы вот только сейчас вернулись с Колей из Минска с премьеры, вошли в квартиру — и ваш звонок. В фильме Коля сыграл маленький эпизод, потому что тут история уже дочки его героя Галины. В кадре он сказал буквально две фразы: «Я пришел к тебе. Я вернулся». И родной брат героя ждал его возвращения и не уезжал из деревни. Получилась такая добрая современная история о привязанности к своей земле, там и аисты прилетают в свои гнезда. В конце фильма народ в зале стоя аплодировал. Люди плакали, закидывая Колю цветами... Мы пробыли в Минске несколько дней, а жили в гостинице при Свято-Елисаветинском монастыре. Там есть и православные детский сад и школа. И гостиницу для бездомных строят, занимаются наркоманами и бывшими заключенными — находят им работу. Я была поражена подвижнический заботой. Нас обхаживали так трогательно, пытались закормить конфетами, печеньями и вареньями, задаривали иконками. Все они нежно к нам относились — к Коле, ко мне, к медсестре, которая нас сопровождает. От Андрея, настоятеля этого монастыря, мы приняли причастие, исповедались, поэтому у нас был праздник уже вдвойне. Мы когда на съемки приезжали на два дня, тоже было приятно окунуться в атмосферу Беларуси. Как у вас в Украине тут говорят: «Ласкаво просимо»...
"Белые росы" (1983)
— Будете ли отмечать круглую дату своего супруга и как?
— Конечно. В день рождения будет большой гала-концерт под названием «Я — здесь!» Это строчка из песни Коли: «Я здесь, ветром прилег у ног после путей-дорог, раньше прийти не мог». Это возвращение его к жизни — то, что Коля почти 10 лет живет, путешествует, ездит на премьеры в театры...
— Это ваш подвиг?
— Это моя бешеная любовь к нему (скоро супруги отметят 30-летие супружеской жизни. — Авт.). И то, что он готов преодолевать все...
— Сейчас, когда уже прошло почти десять лет со дня той страшной аварии, время все расставило на свои места. А вначале болтали, что вы пиаритесь за счет Караченцова, таскаете его по театрам. Как вам удалось пережить эти кривотолки?
— Тогда было очень обидно и поначалу я все эти разговоры воспринимала болезненно. Но мне позвонила одна женщина, известный психолог, и спросила: «Люда, а какая твоя главная задача в жизни?» — «Поднять Колю, чтобы он жил». Она мне: «Твой любимый человек должен идти с тобой дальше по жизни. Иди этой дорогой и ни на кого не обращай внимания». Когда один журналист стал упрекать меня, что я инвалида вожу по театрам и кино, Коля ему заметил: «Я — инвалид физический, а не духовный». Его тело изуродовано, но душа-то все та же. Он хочет любви и внимания. Ощущения, что он нормальный, полноценный член общества. И дети, бывает, рождаются с отклонениями, так что же их убивать теперь? Всякое случается, так что ж теперь их в топку кидать, они, мол, не подходят для нашего общества — мы хотим видеть только молодых и красивых. Когда моя мама заболела раком, я не сдала ее в хоспис. Она умирала дома, на руках.
— Несчастье с Караченцовым и случилось в ту роковую ночь, когда ушла ваша мама.
— Да, Коля мчался ее поцеловать и проститься. Пройдя все эти испытания: прощание с мамой, вытаскивание Коли из лап смерти, проведя с ним почти три года в больницах безвылазно (Институт мозга, центр реабилитации в Израиле, институт восточной медицины в Китае), я видела столько страданий и болезней, что у меня от этого знания еще больше нежности к людям. Ведь сострадание дает силы подняться.
— Через сколько времени появилась надежда, что Николай Петрович вернется к более-менее нормальной жизни?
— Сразу, с того момента, когда я увидела его в отделении реанимации в глубокой коме. Я похоронила маму и сказала: «Коля, ты вернешься в эту жизнь». Я была в этом уверена, рассчитывая на его уникальную энергию, жажду жизни, которая была в каждой его клетке. И он оправдал это. Когда тебя любят еще сын, невестка — твои родные люди, тогда и подниматься легче. Актер — профессия, но остается человек, который хочет видеть все новое в культуре. Мы сейчас только и успеваем складывать чемоданы — едем в разные места, смотрим музеи живописи по всему миру, ходим в театры.
— А что из процедур или методик на Николая Петровича наиболее исцеляюще подействовало?
— Комплексно все. Четыре месяца в Склифе, два года в центре реабилитации — это долгая работа. Сейчас пьем травяные таблетки из Тибета, которые поддерживают энергию в человеке. Он сам хочет жить. Он любит жизнь. Он говорит: «Мне так хочется жить. Мне интересно, что дальше будет: как вырастут наши внуки, кто у них будут жены и мужья, как все это сложится, что нового сыграют друзья — Саша Калягин, Инна Чурикова». Мы бываем на всех их премьерах с цветами. Мы провели с этими людьми всю нашу молодость и зрелость, и они не стали нам менее интересны сейчас. От того, что сам Коля не играет, что, не надо ходить и смотреть? Кто-то может творить, а кто-то может смотреть творения и ценить их.
— А новости вы смотрите? Как Николай Петрович оценивает последние события — конфликт между Россией и Украиной?
— Конечно. Он плачет, когда показывают убитых, говоря: «Это же брат убивает брата — за что? Ведь они одной крови? Это чьи-то политические игры, амбиции». Это все так трагично, потому что множатся смерти. Мне приснился сон, что я украинка и бомбят мой город. Те, кто может, забирают детей, деньги, садятся в машины и уезжают. А мы с Колей на инвалидной коляске, без денег, без еды. Бомбежка, взрыв накрывает подвал. Я проснулась в слезах, обнимая Колю. Все это страшно. Мы молимся за мир. Хотите вы или не хотите, но мы с вами одной крови. Как в «Маугли» у Киплинга. Разорвать нас невозможно. Люди оказались заложниками политики. А сколько молодых ребят поубивали? Что с той стороны, что с этой? За что они воюют? Я желаю скорейшего разрешения этого конфликта. У нас столько друзей у вас — художники, поэты, композиторы, журналисты. Вот Володя Быстряков, Володя Гоцуленко, Сережа Поляков. Это будто у меня дома война. Я им звоню, приглашаю на юбилей Коли, а они: «Не знаем, будем ли». И я понимаю: такая обстановка. Люди сейчас в колоссальной депрессии.
Караченцов приезжал в Киев с супругой в феврале, как раз когда у нас бушевал Майдан. «Мы приехали приложиться к дарам волхвов в Киево-Печерской лавре, был жуткий холод, — вспоминает супруга актера. — На Майдане люди в масках жгли шины, ходили с битами. И тогда Коля сказал: «Это уже похоже на войну». Он умный человек и понимал, что такой всплеск агрессии приведет к раздиранию страны, к противоречиям между людьми».
— Расскажите нам подробности празднования юбилея Николая Петровича?
— Начнем отмечать день рождения Коли в «Ленкоме» в шесть часов вечера. На гала-концерт точно приедут Юра Соломин, Армен Джигарханян, Марк Захаров, Костя Райкин, Саша Калягин, артисты театра «Современник», МХАТовцы, будет капустник по мотивам «Юноны и Авось». Из певцов — Саша Розенбаум, Лора Долина, Иосиф Кобзон, Тамара Гвердцители. Будет и фуршет с выпивоном и закусоном.
— Николай Петрович, наверное, сейчас не пьет?
— Ему можно граммульку. Немного хорошего красного вина он с удовольствием выпьет. Мы надеемся, что это будет настоящий праздник. Сатириконовцы Кости Райкина готовят какой-то смешной номер, потому что Коля всегда любил и любит смеяться. В том числе над своими недостатками и невзгодами. Он всегда зажигательно юморит, тем более сейчас. Когда мы были на Пасху в Китае, туда впервые приехал патриарх Кирилл. «Ну правильно, куда я, туда и он», — сказал Коля. То мы ездили много по святым местам, а теперь вот за нами патриарх ездит. Коля шутит над обстановкой, ситуацией. Пролил на себя кофе: «О, моя кофточка захотела кофе». Он нисколько не скорбит, что он инвалид, он не плачет, не рыдает в подушку. Он счастлив, что живет на этой Земле, что он много сделал в своем творчестве. Люди целовали ему руки: «Живите!» Они возвращают ему любовь и дают силы.
— То есть Караченцов не сетует на судьбу?
— Нет! Он говорит: «Наверное, Господь для чего-то послал мне это испытание. Так много было славы и счастья, что я должен пострадать. Хотел бы, конечно, бегать, однако хоть и плохо, но хожу».
— Он уже встает с коляски?
— Да. Он сейчас с тростью и медсестрой пойдет гулять в парк.
— И в театры ездите не на инвалидной коляске?
– Нет, мы подъезжаем на машине, и он с палочкой идет. Поднимаемся. Мы уже год так, после того как укрепили здоровье в Китае.
— Как он оценивает новые работы коллег? Что нравится, что нет?
— Мы были недавно в Мариинке на премьере спектакля «Маскарад» Валерия Фокина, он сделан по постановке Мейерхольда 1917 года. Замечательно. По ТВ мы смотрим старое кино. Из новых фильмов нас мало, что потрясло. «Остров» Лунгина, «Орда» Прошкина — там сильно сыграл митрополита Максим Суханов. А из того, что не понравилось? В нашем «Ленкоме» постановка режиссера Богомолова «Борис Годунов» на современный лад. Коля решил, что это кошмар. Похабщина. Мы хотели увидеть великое произведение Пушкина на тему: власть — народ. Это и вас касается. О том, как страдает народ. А здесь через слово «пед...ст», «не ссы, сынок».
— Они так модернизировали вещь Пушкина?
— До полной неузнаваемости. Да напиши свой текст о проститутках. Если не можешь поставить великое пушкинское произведение так, чтобы рыдали, то вообще не ставь! Это даже не фарс, это что-то грязное и пошлое, опускающее душу. Искусство, как говорил Станиславский, — жизнь человеческого духа. Станиславский был верующим человеком, несмотря на сталинское время, ездил в Оптину пустынь. В Страстную неделю в МХАТе не играли спектакли. В его постановках показывали, что человек может быть не только мразью, но и личностью. Неинтересно смотреть постановку о насекомых, о тварях. Тем более, когда сильных личностей хватает.
— А из своих картин и спектаклей какие Николай Петрович сам выделяет?
— Безумно любит «Белые росы», потом «Старший сын» по Вампилову, нравилось решение фильма Суриковой «Человек с бульвара Капуцинов», где он подружился с Андреем Мироновым. Ему нравился фильм Бортко «Цирк сгорел, и клоуны разбежались». Из спектаклей выделял «Юнону и Авось». Он нормально относится и к современному варианту с Димой Певцовым и Витей Раковым. Просто это уже другой спектакль. Выделяет антрепризу с Инной Чуриковой на двоих по пьесе «Сорри» об эмигрантах. Она кричала там: «Где твоя Америка?!» Когда евреи в тяжелые времена уезжали за свободой в США. Нашли они ее там? Вот писатель Вася Аксенов уехал в Америку, а потом вернулся и умер здесь. Но времена меняются. Я уверена, что политика изменится. И у вас наступит мир. Не может это «средневековье» продолжаться долго, когда брат поднимает руку на брата неизвестно за что. Мы не можем долго находиться в тупике, не может бесконечно литься кровь! Наступает усталость, апатия и пересмотр всех событий. Все это описано у Шекспира.
— Вы говорите, что Караченцов на съемках «Человека с бульвара...» сдружился с Мироновым. Они потом общались?
— Да, ходили друг к другу в гости, выпивали, хохотали. Андрей приносил к нам свои музыкальные записи: «Колька, мне вот это и это нравится». Потом Андрей уехал в Ригу — и все. Ему очень близок Саша Калягин, они сыграли вместе в спектакле «Чешское фото» в «Ленкоме». Их профессиональные отношения переросли в дружбу. Саша даже если на гастролях в Америке, звонит нам: «Ну как ты, Коля?» Коля мало может говорить, но ему важно общение. К нему приходят друзья-сокурсники. Радуется, как ребенок. Поют песни. Бывает и текст забывают, так Коля подсказывает.
"Человек с бульвара Капуцинов" (1987)
— Он мечтает еще сыграть?
– Да, говорит, вот если бы мне предложили еще маленькую роль, я бы с удовольствием сыграл. Хоть и сказал с иронией о своем эпизоде в «Белых росах. Возвращение»: «Какая морда у меня страшная», но был доволен своей игрой.
— Какое самое сильное из его недавних впечатлений?
— Его поразил Китай. Он когда-то давно там был, но в Пекин мы приехали в первый раз. Поразило отношение к старикам и детям — это для них святое. Если старик переходит улицу, движение останавливается, все ему помогают. Когда везла мужа на коляске в парке, все китайцы бросались мне помогать, тащили наверх, если нужно. В Китае нет детских приютов. Их государству семь тысяч лет и они понимают: старики — это традиции прошлого, а дети — будущее, чтобы это государство существовало дальше. Мы не дошли до этого понимания. Мы развращаем детей телевидением, рекламой пива. Показываем разное дерьмо, поэтому многие становятся лесбиянками и гомосексуалистами. Заражаем экраном. Как с этим справиться? Кто? Церковь должна популяризировать нормы? Не знаю.
— Хочется вам и Николаю Петровичу пожелать здоровья и ярко отметить юбилей! Ваша пара — достойный пример несгибаемости перед обстоятельствами.
— Спасибо. Мы не сдаемся. Это испытание открыло нам большое количество добрых людей. Очень немногие отворачивались, возможно, человек еще сам не хлебнул бед, чему-то не научился. Но в основном мы вокруг себя видели только участие. И юбилей у нас получится полным жизни и любви.
Константин Рылев