Современные технологии сбора и хранения клеток крови в Приморье помогут спасти тысячи тяжелобольных детей
Почему Владивосток выбран стартовой площадкой для такого проекта на столь обширной территории, как его создание поможет в лечении онкогематологических заболеваний у детей и насколько важно, чтобы в медицину постоянно приходили новые технологии? На эти и другие вопросы Владимир Федоров ответил в интервью порталу VladMedicina.ru, которое мы предлагаем вашему вниманию.
Есть и мотивы, и перспективы
– Владимир Анатольевич, верно ли, что владивостокский криобанк будет первым на территории Дальнего Востока и Сибири?
– Да, мы открываем первый криобанк за пределами европейской части страны. Остальные находятся в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Самаре. Всего в России девять таких криобанков. Почему Владивосток? Потому что здесь есть все необходимые технические мощности для запуска структуры, есть завод по производству жидкого азота, а самое главное – достаточно грамотные специалисты.
– Центр СВМП, в котором открылся криобанк, вам хорошо известен?
– Центр известен далеко за пределами Дальнего Востока, и у него большие перспективы развития таких высоких технологий. Ваши власти приняли крайне важное политическое решение: Владивосток первым заявил о себе в этом направлении – а кто первым пришел, под того все и работают.
– Каковы функции криобанка?
– Заготовка, хранение, HLA-типирование (HLA, humanleucocyteantigens – антигены тканевой совместимости) образцов гемопоэтических стволовых клеток. Именно они помогают эффективно лечить онкогематологические заболевания, в основном у детей. Когда криобанки достигают определенного уровня развития, они начинают соответствовать международным стандартам и могут обмениваться образцами между собой посредством всемирной организации NETCORD. Сегодня в России всего один криобанк соответствует этим требованиям – Поволжский центр клеточных технологий. Он может позволить себе экспорт и импорт образцов, например, в Японию или из Бразилии.
– Какие требования Владивостоку нужно выполнить, чтобы выйти на международный уровень?
– Необходимо накопить определенное количество образцов – порядка тысячи, обустроить полностью соответствующие для HLA-типирования лаборатории, после чего следует проверка экспертов NETCORD. Конечно, кто-то скажет, что клетки можно хранить где угодно, но важно помнить, что их трансплантация производится прежде всего больным детям. А они находятся в таком состоянии, что права на ошибку у нас нет. В Белоруссии были случаи, когда медики получили необходимые образцы из Японии, но после трансплантации дети погибли, поскольку у образцов была бактериальная обсемененность.
Хочу отметить, что в 2015 году международную аккредитацию получит Москва, а если Владивосток приложит все необходимые усилия, то может последовать ее примеру уже через два-три года. Тем более что владивостокских коллег не надо дополнительно мотивировать, они и сами хотят как можно скорее выйти на международный уровень.
Шанс для детских жизней
– Насколько велика потребность в работе криобанка?
– Потребность России на сегодняшний день оценивается в 2,5 тысячи трансплантаций клеток в год. А делается всего 250-300. Ежегодно мы теряем две тысячи детей, ведь трансплантация для них – последний шанс.
Есть заболевания, которые можно лечить собственными клетками, остальные – донорскими. Наилучшие результаты получаются от сиблингов: когда родители заводят еще одного ребенка, который может помочь брату или сестре. Но если этого не случается, нужно искать внешний источник. На сегодняшний день их три: костный мозг взрослых людей, пуповинная кровь и стволовые клетки, полученные из периферической крови. Ваш банк будет работать с двумя последними категориями, наиболее перспективными сейчас образцами.
– Можно ли создать один большой криобанк для азиатской части России?
– По всему миру HLAтип людей слишком разный. А клетки должны соответствовать HLA-типу той национальности, представителем которой является пациент. Для Татарстана образцы нужно заготавливать в Казани, для Кавказа – на Кавказе, для Африки – в Африке. Исходя из стандартов нужно полторы тысячи образцов на миллион населения. Для Дальнего Востока необходимо хранить порядка 12 тысяч образцов. Сегодня самый крупный банк, находящийся в США, содержит 27 тысяч образцов.
– Чего не хватает сегодня Владивостоку, чтобы начать полноценную работу по хранению образцов?
– Необходимо принять на региональном уровне программу по развитию данного направления – весь вопрос упирается в финансирование. Даже если поставят все необходимое оборудование и люди приступят к работе, нужны дорогостоящий расходный материал и обеспечение работы лаборатории, а это достаточно большие деньги. Средства должны поступать из краевого бюджета пополам с инвестициями из ФМБА. К примеру, в Самаре начальная сумма финансирования составила $40 млн. На Дальнем Востоке живет гораздо меньше людей, чем на Волге, поэтому сумма будет меньше. Необходимо понимать, сколько средств сможет заложить региональный бюджет.
Больные могут стать абсолютно здоровыми
– Насколько широка область применения криобанка?
– Криобанк очень поможет в лечении детей с онкологическими заболеваниями крови. Онкогематологический центр – это место, где проводят лечение, а криобанк будет источником материала для данной терапии. В Москве, Санкт-Петербурге и Самаре ведутся исследования, которые уже вышли на уровень клинических испытаний, по лечению образцами из криобанка онкогематологических, а также других болезней: сахарного диабета, патологий сосудистой системы, травм и ортопедических заболеваний. Это как раз те высокие технологии, которые наконец дошли до простых людей.
Эти технологии позволяют спасать 70% детей с онкогематологией при российских 10%. Более того, если мы провели грамотную терапию и лечение прошло успешно, то в итоге получаем абсолютно здорового человека. Это не инвалид, которого государство будет содержать всю жизнь, а полноценный член общества, он забудет о своем заболевании.
По сути, трансплантация – это переливание крови. Сегодня в России такие трансплантации выполняют четыре центра: два в Москве, по одному в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Самый большой на территории бывшего СССР находится в Минске, там проводят 200-300 трансплантаций в год. Самый крупный мировой – в США, это около 600 трансплантаций в год.
Будем спасать детей сами
– Здесь, во Владивостоке, очень хороший центр специализированных видов помощи, но пока нет материала для работы. Сейчас мы готовы дать вам в руки инструмент, которым можно сделать все необходимое.
Что не менее важно, сократится количество объявлений о лечении тяжелобольных детей за границей. Зачем это делать, если ребенка можно вылечить и здесь?
– Как вы считаете, уровня специалистов хватит или потребуется дополнительное обучение?
– У вас такие специалисты есть. Более того, во Владивостоке проводятся аутотрансплантации. Следующий шаг – аллогенные трансплантации путем образцов, полученных от других людей. Это уже высший пилотаж, но Владивостоку до него остается сделать лишь небольшой шаг длиной в год. При этом мы предлагаем обучать ваших специалистов в Самаре, Санкт-Петербурге, Москве и Минске. В некоторых случаях и за свой счет.
– В Приморье скоро откроется новый перинатальный центр – серьезный помощник в сборе материала…
– Совершенно верно. Сегодня плаценту после родов, как правило, выбрасывают. Вместо этого из нее можно взять 100 миллилитров крови и отправить в банк. Там ее определенным образом обрабатывают, тестируют, проверяют и закладывают на хранение. То, что сегодня идет на выброс, может оказаться средством спасения детей. Для криобанка нужен большой стационар рядом, откуда бы все поставлялось. Перинатальный центр как раз для этого подходит. Конечно, необходимо все грамотно оформить юридически, например, информированное согласие матери о том, что клетки ее ребенка будут использованы для хранения. И обязательно проверять образцы на различные инфекции, поскольку до 50% из них непригодны для хранения, если матери чем-то инфицированы.
– Сколько всего криобанков необходимо России?
– Сейчас их девять, нужно 50, поскольку в России многонациональное население. И это выгодно. Объясню почему. Идея создать криобанк возникла в США: там часто рождались дети от смешанных браков, когда родители представляли чуть ли не разные континенты. Поэтому американцы заинтересованы в том, чтобы к ним стекались образцы со всего мира. И если грамотно организовать процесс, то на продаже образцов можно зарабатывать. Один образец на межбанковском рынке стоит порядка $25 тысяч. Нью-йоркский банк отгрузил в другие банки порядка трех тысяч образцов на $75 млн.
Есть закон о донорстве, который запрещает вывоз за границу образцов свыше 50 миллилитров. У нас образцы тянут только на 25 мл. При этом на каждый из таких вывозов Минздрав выдает специальное разрешение. У нас есть специальный отдел, который работает с министерством на получение таких разрешений. Самарский банк, который вошел в NETCORDтри года назад, вывез за границу около 100 образцов, заработав почти $2,5 млн. То есть сейчас местный бюджет тратит на них все меньше средств. Первые пять-шесть лет – это большие инвестиции, а потом проект зарабатывает сам. При этом отгрузки идут в 2-3-процентном коридоре от общего годового количества образцов. Итого в год нужно заготавливать 500 образцов, а вывозить можно 30. Банк должен постоянно нарастать.
Источник: VLADNEWS.RU