Люди даже с сильно ограниченными возможностями могут чувствовать себя полноценными и полезными обществу. От общества нужно немного: помочь им поверить в это
Родственники, было дело, даже в «Жди меня» письма писали. Бесполезно. А мальчик действительно больной – у него довольно тяжелая форма ДЦП. Вся забота об инвалиде легла на плечи бабушки и дальних родственников: они оплачивали сиделку, поскольку, когда парень вырос, старой женщине тяжело было за ним ухаживать. Ситуация обострилась, когда старушка умерла, а родственники решили на склоне лет переехать на запад к детям. Встал вопрос: что делать с выросшим, но беспомощным парнем? С собой везти? Повторюсь, родственники – седьмая вода на киселе. Зачем им такое бремя, тем более что и сами они уже были немолоды и здоровьем похвастать не могли? Единственный выход – сдать сироту в интернат. Что и было сделано.
А вспомнила я эту историю, когда разговаривала с главным врачом Владивостокского клинико-диагностического центра Анжелой Кабиевой после ее недавней поездки по Америке. Поездка была ознакомительной: делегации российских медиков и соцработников показывали, как в Штатах организованы медицинская помощь и образование детей с ограниченными возможностями, в том числе с задержкой умственного развития. При этом нашим специалистам дали возможность наблюдать, как живут инвалиды практически всех возрастов.
Доступная среда со стажем
Конечно, нужно сразу прояснить: американское общество шло к этим результатам полвека, мы же, похоже, в самом начале пути. У нас только сейчас начинается процесс социализации инвалидов, только недавно стали говорить о том, что место детей-инвалидов – в обычных детсадах и школах. В частности, во Владивостоке создается доступная среда для маломобильных жителей: оборудуют пешеходные дорожки тактильной плиткой, устанавливают звуковые светофоры, пандусы, закупили автобусы, предназначенные для перевозки колясочников. А с этого учебного года в садах начнут работать группы кратковременного пребывания для детишек с ограниченными возможностями, с малышами будут заниматься психологи и педагоги.
В США эта практика уже устоявшаяся.
В обычном детсаду, рассказывает Анжела Анатольевна, есть группа для особенных детей. Правда, на двух-трех ребятишек приходится по одному воспитателю. В обычной школе есть особенный класс, в котором обучение проходит индивидуально, то есть на одного ученика приходится по одному учителю. Занятия ведутся параллельно: у одного ученика, допустим, урок истории, у другого – математика. Потом учителя меняются и так далее.
Важно, что школы дают таким детям не только общее образование. Существует и профессиональная подготовка.
Интересный пример: парня с тяжелейшей формой ДЦП (он не разговаривает, не двигается, но все понимает) учат трудиться. На подголовнике его кресла установлена кнопка, которая подключена к шредеру – бумагорезке. Девочка с синдромом Дауна закладывает бумагу в автомат, а мальчик нажимает затылком кнопку и запускает машину. То есть парня приучают к механическому труду, при этом он должен отслеживать последовательность действий, таким образом тренируя внимание: его задача – включить аппарат только после того, как девочка положит в него бумагу и отойдет в сторону. Что немаловажно, эту кнопку сделали специально для него.
Понятно, что он работает не для того, чтобы себя прокормить. Главная задача этих занятий – дать человеку возможность почувствовать себя полноценным. В дальнейшем ему подберут работу, которая может быть абсолютно бессмысленной и, вероятно, никому не нужной, но он будет ее выполнять. Впрочем, многие адвокатские конторы в Америке предпочитают нанимать именно таких работников: они не умеют читать, просто выполняют механический труд, при этом сохраняется тайна уничтожаемых документов.
Чтобы здоровый понял больного
Для взрослых тоже находят занятия.
– Нас возили и в реабилитационный центр для взрослых, – продолжает рассказ Анжела Анатольевна. – У них свой рабочий день: их привозят, они завтракают, потом работают. Выращивают овощи, которые потом продают местному населению по весьма символичным ценам, ухаживают за курами, свиньями. Затем все идут в классы – читать, рисовать… А в солнечные дни работают волонтерами. Да-да, выезжают в городские парки на уборку.
Этим кураторы центра, по их собственному признанию, достигают сразу две цели. Во-первых, помогают инвалидам понять свою надобность обществу. А во-вторых, пытаются воспитывать это самое общество, показывая людям, не дающим себе труда дойти до урны, кто убирает за ними их мусор. Что ж, нормального человека, скорее всего, можно пронять, если он увидит, что брошенный им фантик от конфеты или пивную банку подбирает инвалид на коляске.
А еще они развозят еду тем инвалидам, которые из дома вообще не выезжают, в основном лежачим. Спрашивается: зачем? Ведь проще нанять курьеров, тем более что и колясочники-то сами не передвигаются, только с сопровождением. Цель таких поездок – показать инвалидам, что есть кто-то, кому нужна их помощь.
– Знаете, это очень важно: донести до таких людей, что на их проблемах свет клином не сошелся, что есть те, кому может быть еще хуже, – объясняет Анжела Кабиева. – И тем самым излечить их от потребительских настроений и эгоизма, свойственного очень многим инвалидам. Те, кто с ними живет, знают это очень хорошо…
Нет, я не утверждаю, что Америка – это социальный рай. Скажу больше, все те страшилки, которыми нас пугали в далекое советское время, в значительной степени правда. И бездомных там огромное количество (по данным CNNза 2012 год, в США только бездомных школьников зарегистрировано 1,2 млн). И да, американцы лидируют по уровню потребления наркотиков, количеству убийств и изнасилований. Но при этом более 50 лет назад американское общество обратило внимание на инвалидов. И то отношение к людям с ограниченными возможностями, которое они видят сегодня, стало должным уже для многих поколений.
На какие деньги существуют подобные центры? На гранты. К слову, система грантов именно для поддержки инвалидов действует и в нашей стране. Так что возможность помогать больным государство предоставило, осталось нам, здоровым, воспитать в себе желание помогать.
О неограниченных возможностях
– По сути, у нас у всех возможности ограниченны, – рассуждает Анжела Анатольевна. – Допустим, я не могу быть балериной, значит, мои возможности ограниченны. Я не могу стать космонавтом, значит, и эта возможность у меня ограниченна. Так же и с детьми, и с инвалидами – какие-то возможности у них ограниченны: кто-то не может ходить, кто-то слышать, а кто-то видеть…
Наверное, им нужно посвятить отдельный материал, но несколько слов о них я все-таки скажу в рамках этого. Я про тех, кто, преодолевая боль и отчаяние, из тех ограниченных возможностей, что у них есть, выжимают по максимуму.
Жила в нашем городе девушка Катя (в прошедшем времени говорю, потому что ее уже нет в живых). Жила на искусственной почке, с восьми лет болела диабетом, в семнадцать полностью ослепла. Но при этом она обладала невероятнейшей силой духа: в библиотеке для слепых ее телефон давали тем, кто вовсе духом пал. И она всегда поднималась и вместе с мамой ехала к тому, кто нуждался в ее поддержке.
В клинике у Анжелы Кабиевой работает Катин друг – массажист Дима. Он тоже слепой. Слепой с высшим образованием – он дипломированный социальный работник. Но и этим Дима решил не ограничиваться. Он в одиночку из Владивостока добрался до Кисловодска – там лучшая в стране школа массажистов, выучился и сейчас успешно трудится.
– Более того, он добился, чтобы в его кабинете сделали ремонт, – рассказывает Анжела Анатольевна. – Спрашивается, для чего – он же слеп, ему все равно не видно. А вот для того, чтобы его пациентам было удобно и приятно…
Лика Ткаченко
Источник: VLADNEWS