Места в квартире немного. Везде – стерильная чистота. Как будто никто и не живет. «Мы совсем недавно переехали, еще и месяца не прошло», – поясняет мужчина. «Хотите кексы? Я сам испек!» – он указывает на маленькую тарелку с белыми пирожными. «Вы не бойтесь, я не ел их – как приготовлю, так и не притрагиваюсь – у меня своя посуда, я ем всегда отдельно. Нам Фонд подарил хорошие кухонные приборы – красивые, блестящие такие!».
На кухне тихо. Сквозь открытые окно пробивается легкий прохладный ветер – колышет молочные шторы с узором в крупный цветок. Сосредоточенно тикают круглые часы на стене. «Смотрите, а это мой Глеб учит алфавит!, – мужчина показывает чуть смятый цветной плакат для дошкольников, – он уже у нас почти все буквы знает. Правда, жук?». «Плав-да! Да!», – подхватывает мальчик и виснет на шее у папы. Мужчина держит малыша за маленькие ножки, тяжело и глубоко вздыхая: «Аккуратнее, сынок. Папе так больно…»
У Романа туберкулез легких и мочеполовой системы. Диагноз поставили в молодости, еще 16 лет назад. Сейчас Роману 36. Он очень хорошо помнит тот день, когда на медкомиссии молодая медсестра посмотрела ему в глаза и сказала: «Если вы сегодня же не пройдете срочное обследование, последствия могут быть страшными». Романа тогда тут же госпитализировали. А он в армию собирался, и ни о каких таких болезнях и диагнозах не знал. Занимался тяжелой атлетикой, сигареты только в школе пару раз пробовал… После оглашения диагноза жизнь Романа изменилась кардинально – по 20 таблеток в день, отдышка, нескончаемые боли и постоянное ожидание смерти. «Мама, помню, спрашивала у главврача, сколько мне осталось? А он, такой статный был еще, красивый, один раз наклонился к ней и говорит: «Я сейчас делаю обход на пять палат, и пока дошел до пятой, из первой уже труп выносят».
Со временем к туберкулезу добавилась грыжа, тромбоз глубоких вен левой ноги и общей бедренной вены. Год за годом болезнь прогрессировала и поразила практически все органы. Работать Роман не мог, жить было фактически негде – из-за неудавшихся отношений отца и матери у Романа не было ни прописки, ни постоянного места жительства. Чтобы оплатить лечение, мама Романа продала последнюю квартиру – «так и мыкались все время по съемным комнатам, общежитиям и надеялись: вдруг произойдет положительная динамика?..»
«Я привык к боли, как бы странно это не звучало, – мы с Романом сидим за небольшим обеденным столом, из соседней комнаты все время выбегает маленький Глеб, смеется и корчит рожицы, а потом с радостным визгом убегает, – ну что ты, жук, балуешься?». Внимание отца еще больше задевает непоседливого мальчугана, он вскакивает на Романа и начинает ползать по его плечам. Роман зажимает губы и жмурится – и не поймешь, то ли улыбается сыну, то ли корчится от боли. Резерв воздуха в его легких сейчас 43%. То, как он дышит, можно сравнить с дыханием рыбы на берегу – редким, тяжелым. Последним. Каждодневная почечная и грудная боль с недавнего времени усилилась от порвавшейся сетки и рецидива грыжи в животе. Ежемесячно Роману необходимо лекарств на 5000 рублей. Это при пенсии в 15 000 для кормильца семьи в Москве. В это месяце у Романа было очередное переосвидетельствование на МСЭ и ему дали снова вторую группу инвалидности, но теперь уже бессрочную. Тем самым окончательно подтвердив, что он неизлечим.
Своей жилплощади у Романа нет. Три года назад его прописала у себя подруга, но, конечно же, жить в той квартире невозможно – там и так живет 4 человека. Поэтому Роман снимает квартиру в Подмосковье за 20 000 в месяц. С пенсией в 15 000 деньги на оплату аренды собрать сложно – на квартиру зарабатывает жена Романа Елена. Зарабатывает, как может: уборкой квартир, промоутерством. Для оплаты следующего месяца собрано пока меньше половины суммы, но Лена не оставляет надежды найти новые подработки.
«Это у нас – на продукты». – Роман показывает отложенную стопку из нескольких синих купюр, – у нас лимит. Каждый день можем потратить на продукты максимум 350 рублей. А вот если что-то нужно – моющее, например, или шампунь – из еды приходится что-то убирать. Мы с Леной едим очень мало, главное – чтобы Глеб хорошо поел. Ест он у нас будь здоров! Только и успевай готовить. Чтобы подстричь Глеба, я четыре дня деньги откладывал. Вот уже и карту проездную нужно пополнять… А лекарства… На лекарства не остается. Мне помог один Фонд, обеспечил на месяц самыми важными таблетками. А с остальными пока повременим, наверное…»
«Проходите, вот здесь я сплю, – балкон в съемной квартире Романа совсем маленький, все заставлено вещами и старой техникой, – раскладушка не совсем удобная, но хорошо, что нашлась и эта!». Спать вместе с сыном и с женой в комнате Роман, конечно же, не может. Ему нужно хоть какое – то отдельное пространство. «Слава Богу, сейчас лето и можно не переживать особо. А вот что будем делать зимой – пока не понятно. Да и еще вопрос, не останемся ли на улице…»
Диагноз Романа упомянут в проекте приказа Минздрава России от 30 ноября 2012 года № 991н «Об утверждении перечня заболеваний, дающих инвалидам, страдающим ими, право на дополнительную жилую площадь». Но этот документ до сих пор не вступил в силу, поскольку не отменено прежнее постановление Правительства РФ от 21 декабря 2004 г. № 817.
Согласно статьям 7, 8 и 9 закона г. Москвы от 14 июня 2006 г. №29 «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения» и п.5 ст.14 Федерального закона от 18 июня 2001 г. №77-Ф3 "О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации», Роману должны предоставить отдельное жилое помещение. Однако чиновники систематично отказываются даже рассматривать заявления Романа. Главная причина – отсутствие пресловутого «статуса москвича», который, ни с того ни с сего распространился даже на инвалидов. До «золотых» 10 лет мужчине не хватает почти половины. Роман уже написал множество обращений в Департамент жилищной политики и жилищного фонда Москвы, Федеральное агентство по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству, обращался лично за помощью к депутатам. Однако все чиновники ссылаются лишь на отсутствие статуса москвича, совсем не учитывая, что по тому же закону, подобные дела рассматриваются в срочном порядке. О предупреждении распространения туберкулеза, которому нет дела до статусом москвича, чиновники, похоже, не задумались. А ведь Роман представляет реальную опасность заражения для невакцинированных граждан.
Совсем недавно Роман подал заявление в приемную президента. Там лишь пожали плечами, сказали, что «помочь ничем не могут», и направили в правительство Москвы – «туда тоже напишите». Бегать по чиновникам Роман не может физически – он с трудом передвигается с тростью. В приемной президента, когда Роману стало плохо, ему и вовсе предложили госпитализацию. Но лечь в больницу, как говорит мужчина, «он просто не имеет права» – за квартиру платить нечем, на руках четырехлетний сын, а время идет – и каждый месяц, пока письма Романа пересылают от ведомства к ведомству, может стать для него последним.
После похода в высокую приемную мужчина совсем отчаялся: «Что мне делать дальше? Как быть? Устанавливать палатку в центре Москвы и жить в ней, пока не похолодает? Ведь все к тому и идет – скоро арендодатель просто от нас откажется».
Юристы уверены: Роману можно помочь, ведь отсылка к отсутствующему «статуса москвича», по словам специалистов, просто в данном случае лишь отговорка. Денег на юридическую помощь нужно не так много, но у Романа их нет. Вообще. «Мне и продать-то нечего, чтобы деньги эти были». Что делать дальше Роман пока не решил. Не факт, что та же платная помощь юристов в составлении документов решит проблему. Наверняка, у чиновников найдется множество причин, чтобы отказать в получении жилплощади «не столичному» инвалиду. Ясно одно: статус жителя Москвы стал выше нескольких человеческих жизней, десятка искалеченных судеб и нашей с вами безопасности. Так что, если в ближайшее время у Госдумы вы случайно увидите жилую палатку – знайте: это инвалид второй группы Роман Стариков, который еще жив и из последних сил продолжает бороться за свои права.
Екатерина Ненашева
Источник: Свободная Пресса