- В советские времена инвалидность была символом унижения и убогости, - говорит Валерий Михайлович. - Хотя нужно отдать должное советской системе: определенный уровень материальной поддержки инвалидов все-таки существовал. Беда была в их социальной изолированности. И я очень благодарен родителям за свое воспитание. Когда мне было три годика, а брату на год меньше, мы подхватили неизлечимую по тем временам болезнь -- полиомиелит. Начинался он как обычный грипп: насморк, кашель, температура. Заболевших забирали в инфекционную больницу. Тысячи детей, отмучившись на больничной койке, оказывались парализованными и беспомощными на всю жизнь. Мы долго пролежали в больнице без каких-либо признаков на улучшение здоровья. Родители были в селе очень уважаемыми людьми. Папа преподавал физику в школе, мама -- математику. И один из приятелей отца, работавший в больнице, проговорился: «У ваших детей полиомиелит, они обречены. Единственное, что вам остается, это ждать».
- Вам к трудностям не привыкать -- самому пришлось пройти через многие жизненные испытания…
- Отец добился, чтобы нас перевели в один из киевских институтов, - продолжает Валерий Михайлович. - Через 40 дней брата выписали практически здоровым, а меня парализованным. Поначалу бездействовало все тело. Но потом, в течение нескольких месяцев, полностью восстановилась левая рука и частично правая, а ноги, к сожалению, нет.
Но отец не сдавался. В сельской школе он преподавал не только физику и математику, но и физкультуру. Так что на мне он опробовал все новейшие восстановительные методики. Бабушка ставила меня на ножки и плача приговаривала: «Ну, стой, стой». А ножки подкашивались. Отец был настроен более решительно. Он приглашал ко мне знахарей, колдунов, экстрасенсов. Где-то вычитал, что накопленный в организме пчелиный яд может активизировать парализованные нервы спинного мозга, отвечающие за подвижность ног. И специально под это дело завел пасеку. Каждый день в одиннадцать утра отец приходил ко мне с 15-ю пчелами, зажатыми между пальцами за крылышки. Я со страхом ожидал этого момента. Сначала плакал -- ведь ноги у меня потеряли подвижность, но не чувствительность. Со временем привык терпеть эту боль. Но до сих пор не переношу запах пчел: это насекомое, когда выпускает жало, специфически пахнет.
Так продолжалось до семи лет. А потом папа сказал матери: «Хватит! Теперь главное - сформировать его интеллект и мужской характер. Никаких репетиторов и надомных занятий. Он пойдет в обычную школу, будет расти, общаться с обычными детьми». Причем меня отдали не в ту школу, в которой преподавали родители. У отца был принцип: не работать в школе, где учился я. Мама была просто в шоке. Все пыталась отговорить, переубедить. Но 1 сентября папа сам собрал мне портфель, поставил на костыли, дал цветы, отвез в школу и ушел. Я резко был перемещен из мира детской инвалидности в среду здоровых детей. Слава Богу, мне повезло с первой учительницей. Благодаря ей мы с одноклассниками смогли быстро найти общий язык.
- Несмотря на годы энергия бьет из вас ключом, нетрудно догадаться каким заводилой вы были в детстве и молодости.
- Вспоминаю один случай, который произошел в одесском детском санатории для детей-инвалидов. Мне тогда было лет 10, передвигался на костылях. Я подговорил друзей, и мы спустились в знаменитые одесские катакомбы. Тут же успешно заблудились. Все очень испугались, девочки плакали. Но к вечеру мы каким-то образом выбрались. Полученный в результате нагоняй я запомнил надолго… Да и на своей улице, несмотря на костыли и коляску, я был одним из заводил. Не раз вместе с братом был замечен в краже соседских яблок. Моя коляска оказалась незаменима при выносе добычи. Все яблоки сгружались ко мне, а потом мы вместе убегали от разъяренных хозяев. Да и от хозяйственной работы меня никто не освобождал. К тому же мы жили в частном доме: огород, коза, кролики…
- На картинах, которые вам дарят в разные годы, практически везде вода…
- Каждое лето мы на два месяца ездили на море. И я довольно быстро открыл для себя, что в этой стихии могу быть таким, как все. Ведь в воде я двигался совершенно свободно. Быстро научился плавать и проводил в воде по 5-6 часов. Весь крымский берег был «усеян» пионерскими лагерями. Я подплывал к детям, с удовольствием играл с ними. Никто даже не догадывался, что я не такой как все. Когда меня приглашали выйти на берег, я просто переплывал к другой группе. При помощи одних лишь рук плавал как рыба.
Интересный случай произошел в молодости на Кавказе. Я тогда всерьез увлекся нырянием и подводной охотой. За этим интереснейшим занятием не заметил, как оказался чуть ли не в нейтральных водах. Тут же рядом возник военный катер с пограничниками в полной боевой экипировке. «Вылезай! -- приказывают. А я им в ответ: «Не могу. Я инвалид». Естественно, они решили, что я издеваюсь. Навели на меня автомат и повторили приказ. Пришлось перевернуться на спину и показать, что я говорю правду. Меня подняли на борт и «транспортировали» к берегу, где, посовещавшись с начальством, выпустили обратно в море.
- А кем в профессиональном плане видели вас родители?
- В конце 10-го класса отец пришел ко мне со справочником для поступающих в вузы и сказал, что я буду бухгалтером: «Работа сидячая, как раз по тебе. Купим черные нарукавники, чтобы локти на рубашке не протирались». Но меня это так задело! Худшей профессии для себя я не мог и придумать. Казалось, что она полностью ограничит меня в движении. К тому же я всерьез увлекся математикой и объявил отцу, что буду поступать на физико-математический факультет. Наш спор по поводу моего будущего закончился тем, что отец в сердцах швырнул мне в лоб тот самый толстенный справочник.
На физико-математический факультет я поступил на общих основаниях и с первого раза. Хотя один из преподавателей намекнул, что мне бы лучше учиться на заочном отделении. Но пять лет на костылях я ходил на все лекции, не пропустив по болезни ни единого дня. Тяжело было. Помню, пока доберешься по лестницам до аудитории, руки так дрожат, что писать невозможно. Потом не мог собственные каракули разобрать. Но я стремился стать профессионалом во всем. И в учебе, и в спорте. В университете серьезно занялся плаванием. Стал чемпионом Украины. Кстати, мой рекорд держится до сих пор.
- А свою любовь где встретили?
- С Ириной мы познакомились тоже в университете. Я учился в аспирантуре, а она поступала в вуз. Мне тогда было 22, а ей - 18. С тех пор мы вместе. Кстати, Ирина - бывшая спортсменка, мастер спорта по художественной гимнастике. Когда объявили о том, что мы хотим пожениться, ее родители пришли в ужас. Их, конечно, можно было понять. Расписались мы тайно и на два месяца исчезли. Я счастлив, что в моей жизни есть Ирина. Все, чего я добился, благодаря ей. Я все делал ради Иры и наших детей. В 1978-м у нас родился сын, через два года -- дочка. Думаю, что я никогда не был для своей семьи обузой.
«Вытаскивая из воды рыбу, я не удержался и полетел с обрыва вниз»
- Вашими вторыми «ногами» сначала стало инвалидное кресло, а затем и автомобиль…
- Я вожу с 15-ти лет. Родители, одолжив где только можно денег, купили горбатый «Запорожец», на котором мы ездили в Крым. А первым личным автомобилем стала «Волга»-универсал 24-й модели. Чтобы мне разрешили купить именно эту машину, пришлось даже ездить в Москву. На «Волге» я с семьей много путешествовал -- мы объездили все крымское побережье, Кавказ, российское «Золотое кольцо» и даже часть Азии.
А узнав о только что появившихся заграничных турах на собственном авто, через ЦК Компартии Украины я добился разрешения на поездку. Это было практически «за гранью возможного». Выглядело это так. Три-четыре автомобиля, в одном из которых путешествовал «свой человек», следовали по маршруту СССР--Польша--ГДР--СССР. Более того, меня выпустили с семьей(!), вот только в «залог» пришлось оставить в Союзе маленькую дочь. Поездка получилась потрясающей. Да и приключений хватило сполна. Как-то в одной из гостиниц жена забыла загранпаспорта. Обнаружилось это только на польско-немецкой границе. Пришлось возвращаться, а бензин выдавали тютелька в тютельку. Нам с Ириной не оставалось ничего другого, как ночью заехать в одну из советских моторизованных частей.
Командир, несмотря на позднее время, оказал нам самый радушный прием. Бензина налили под завязку, да еще и три канистры с собой дали…
- Валерий Михайлович, знаю, что у вас есть хобби - рыбалка. Какая самая большая рыба вам попадалась на удочку?
- Одну огромную форель я не забуду никогда. Как-то на Кавказе я на мотоколяске поднялся высоко в горы и решил порыбачить с обрыва. Забросил в горную речку спиннинг и тут же клюнула рыбина. Вытащил я форель на край обрыва, а сам не удержался и полетел вниз головой в реку. Краем глаза успел заметить, что сверху на меня падает моя мотоколяска. Чтобы не убило, нырнул поглубже. Но, слава Богу, мотоколяска зацепилась за какое-то дерево и так осталась висеть. Выбраться на берег горной речки я самостоятельно не мог, поэтому поплыл по течению к морю. А вода-то ледяной была. Через пару километров на берегу сидел мужчина, который и помог мне. Он оставил меня лежать на берегу. Я рассказал ему, где разбита наша с отцом палатка. И, конечно, получил очередной нагоняй…
Ольга Гурина
Источник: Спортивный клуб "ИСД"