На брифинге, посвященном итогам Олимпиады-2014, председатель городского Спорткомитета Юрий Авдеев назвал двух человек, претендующих на участие в Паралимпиаде — горнолыжника Михаила Симанова и керлингистку Елену Шумаеву, а о третьем — горнолыжнике Сергее Александрове — и вовсе позабыл. Но никто из них в Сочи не поехал, как не поехали наши паралимпийцы в Афины, Турин, Ванкувер. Причины такой плачевной ситуации в беседе с «МК» в Питере» попытался сформулировать вице-президент Федерации спорта инвалидов Валерий Калужский.
Спорткомитет развивает настольный теннис
— Сколько человек в вашей федерации сейчас занимается? Можно ли из них было отобрать людей в сборную?
— У нас в федерации 15 клубов, мы культивируем 22 вида спорта. Конечно, большинство из них летние. Среди зимних — керлинг, лыжные гонки и горные лыжи. У нас 12 человек в лыжных гонках, четверо в горных лыжах и 15 — в керлинге. Всего по линии федерации тренируется 50–60 спортсменов. А в клубах почти нет развития, и об общем числе занимающихся инвалидов говорить сложно. Спорткомитет еще учитывает тех, кто будто бы вовлечен в занятия адаптивной физкультурой, но это абстрактные цифры.
Хорошо подготовлен был горнолыжник Сергей Александров, но ему не хватило 10 баллов для того, чтобы попасть в сборную. Он раньше ездил за свои деньги на соревнования, мог поехать и сейчас как независимый спортсмен. Но откуда на это средства? Мы в Мурманск двоих горнолыжников не можем отправить на российский чемпионат, не говоря уже о Паралимпиаде.
— С 2014 года увеличено государственное финансирование вашей федерации, оно составляет теперь 4,5 миллиона рублей — этих денег мало?
— У нас на все виды спорта отпускается 4,5 миллиона, а надо в десятки раз больше. Считали же, что для одной дисциплины требуется от 5 до 8 миллионов рублей в год. Нужно же понимать, что горные лыжи стоят от 30 тысяч. Одеть человека — под сотню тысяч. А еще он должен съездить на соревнования и постоянно тренироваться.
— Сколько стоит в год содержание одного горнолыжника?
— Не ответишь точно на этот вопрос. Экипировка — 100–120 тысяч рублей, это если совсем слабенькая. А у хорошего спортсмена — в два раза дороже, потому что он должен кататься только на сертифицированных лыжах, которых для того, чтобы поехать на чемпионат, необходимо иметь четыре пары. Идем дальше. Спортом занятия можно назвать только тогда, когда человек тренируется два раза в день, три раза в неделю. Могу назвать цифры одного дня занятий: 30–50 рублей стоит подъемник, а спортсмен за одну тренировку должен подняться минимум 20 раз.
Официальная подготовка трассы и тренировочный час стоят 2200 рублей. Транспортные расходы — опять проблема. А если спортсмен — ампутант неходячий, то ему надо сопровождающего. И учитывая, насколько все это затратно, Спорткомитету легче развивать настольный теннис или еще какие-то дисциплины, требующие меньшего внимания. Инвалидный спорт в несколько раз затратнее, чем обычный. 4,5 миллиона рублей — деньги, которые позволяют только частично покрывать нужды спортсменов, даже если мы прибавляем к ним частные спонсорские взносы. Денег не хватает даже на спорт высших достижений.
Здоровым гораздо проще: пришел и занимаюсь. А что такое опорник? Ему сложно в городской среде просто попасть куда-то, чтобы потренироваться. К тому же выделяемый ему сопровождающий из социальной службы работает как обычный человек с 9.00 до 17.00, а нашим спортсменам дают для занятий время по остаточному принципу. В 8 вечера или в 7 утра. А как из дома привезти опорника, расскажите мне? И вот живет он в Невском районе, а лыжная трасса в Парголово — это 25 километров.
Рецепт успеха
— Но ведь набралось же восемь десятков человек в сборную России?
— Да, если смотреть на ситуацию в масштабах страны, то набрали небольшую группу людей и занимаются с ними. Поэтому мы одни Паралимпийские игры выиграли и сейчас лидируем. Для спорта высших достижений условия созданы, но не для массового спорта. Существуют центры подготовки сборных: туда самых лучших «выщипали», и это здорово, но на самом деле паралимпийское движение идет вперед семимильными шагами, и такими методами мы его не догоним.
Конечно, проблема появилась не сегодня. Людям, выступающим сегодня на Паралимпийских играх, от 20 до 40 лет. И в годы разрухи 90-х кому-то из них было лет 10, а кому-то 20, и заниматься им было негде. Те регионы, которые финансово лучше на ногах стояли — например, нефтяные, — сумели подготовить небольшую группу людей, которых можно отправить на Паралимпиаду. Но в Петербурге, как и в России, на сегодня очень слабо развит детский спорт для инвалидов, он практически в зачаточном состоянии. Отсюда и результаты. Для примера: только в прошлом и позапрошлом году в Питере были проведены первые в России спартакиады среди детей-подростков — летняя и зимняя. В 80-м году Брежнев сказал, что у нас нет инвалидов, поэтому Паралимпийские игры в Москве мы проводить не будем, а потом оказалось, что у нас их огромное количество. Поэтому мы сейчас пожинаем плоды. И, если сборная выступает, это не значит, что у нас в стране или в регионах сильно развит инвалидный спорт.
— Какие вы видите способы решения проблемы?
— Для того чтобы выдавать сильных спортсменов, нужно иметь массовый хороший спорт и материально-техническую базу. Баз нет никаких. Мы идем к частникам с протянутой рукой, и они дают нам время по остаточному принципу. Так, например, керлингом разрешали заниматься в 6 утра. А как туда опорника привезти в такое время? И получается, что люди, которые хотели бы и могут заниматься, не могут себе это позволить.
Чудес не бывает. Сегодня негде заниматься следж-хоккеем, но негде заниматься и обычным хоккеем. Когда мальчишки гоняли шайбу во дворах во времена застойного СССР, у нас была сильнейшая команда в мире. А сейчас эти суперпрофессионалы в четвертьфинале проигрывают, хотя получают огромные деньги. И это все тоже оттого, что у нас нет массового хоккея. Так же и с инвалидами. Нужен массовый спорт инвалидов, доступный всем, кто хочет и кто может им заниматься. И государство должно этому содействовать.
У нас нет до сих пор законов и нормативов для тренеров инвалидного спорта, из которых было бы понятно, что они должны работать не с пятнадцатью людьми в группе, как это со здоровыми происходит, а с пятью или шестью, если это опорники. Ведь каждого тренер таскает на руках. За школьную зарплату. А если тренер женщина? Что же ей, умереть надо на работе, даже если она понимает, что это очень важно?!
И если в Тюмени этот вопрос губернатор решает за 15 минут, то у нас не могут решить лет десять. Нам Спорткомитет говорит: а что это вы тут напридумывали? Люди не понимают особенностей занятий с инвалидами. Много идет разговоров по телевидению или на радио о том, что надо сделать. А когда дело до практики доходит, все глохнет. Либо очень медленно что-то меняется.
Если, допустим, позволили бы частным предприятиям 1,5 процента от прибыли не в казну отдавать, а на спорт тратить — это очень бы помогло. Но наши подзаконные акты этого не позволяют. Кстати, некоторые проблемы можно решить и без больших затрат. Вот у нас каждый пятый в стране инвалид, так отдайте для них пятую часть сооружений или пятую часть времени для занятий на уже существующих объектах. И мы будем работать с этой пятой частью населения.
А вообще, это проблема нас всех вместе взятых — государства и общества. И перечисленные мною беды касаются любого спорта: для здоровых и для инвалидов. Только когда мы, наконец, поймем, что все люди в стране должны заниматься физкультурой, тогда и спорт высших достижений появится такой, что нам в мире не будет равных.
Источник: Московский Комсомолец