Галина
С первых минут эта очаровательная голубоглазая блондинка поражает своим оптимизмом и энергией. Галина Филиппова — старший лейтенант ФСБ, главный специалист информационно-аналитического обеспечения организации «Инвалиды войны», неоднократная чемпионка России и серебряный призер Европы по керлингу.
В 35 лет, на пике военной карьеры и в расцвете сил, ее сбила машина. Три года она оставалась полностью обездвиженной, перенесла несколько тяжелых операций. И только последняя операция дала результат — сейчас Галина может сидеть в инвалидном кресле. Половина тела нашей героини состоит из металла. Вот уже 16 лет каждый день, каждую секунду женщина вынуждена мириться с постоянной физической болью.
— Галина, почему вообще вы, женщина, решили стать военной?
— Служба была мечтой всей моей жизни, потому что у меня все в семье военные, даже мама. Я со школы готовилась к этому, занималась лыжами, стрельбой. Мне казалось, что военные — более ответственные, более серьезные люди.
— Что вас заставляло бороться за жизнь после той страшной травмы?
— Мне помогли прежде всего мои дети — мне не хотелось быть им обузой, чтобы они не чувствовали, что они должны быть опекой для мамы. Я три года лежала и ничего не могла делать, даже на бок повернуться. Но и тогда надо было обязательно чем-то заниматься. Муж приносил мне досочки, и я их разрисовывала. Прямо лежа. Вязала носочки, даже соседям вязала, потому что боль просто так не уйдет — надо на что-то отвлекаться. Потом стала помогать Театру исторического костюма — вышивать для них платья. Некоторые мои платья были даже во Франции, в Ницце на выставке! Потом я заключила договор с заводом «Электроприборы» и стала собирать розетки. Руки все в кровь исколола, потому что очень неудобно было работать лежа.
— Какая поддержка нужна человеку в таком состоянии?
— Все: и мама, и муж, и дети — надо мной не сюсюкали, не опекали, и это очень хорошо. В таком состоянии человека жалеть не надо, лучше просто чем-то конкретно помочь. Жалость, наоборот, унижает и еще больше загоняет в боль и депрессию.
— Как проходит ваш день?
— Я встаю в 6 утра и ложусь в час ночи. И так каждый день. Я стараюсь максимально нагрузить себя делами, чтобы не думать о боли. У меня в теле много металлических конструкций — и ребра, и таз, я всегда ощущаю боль. Утром нужно согнуть эту металлическую конструкцию, а вечером — разогнуть. Боль никогда не пройдет, с ней надо научиться жить, и, чтобы о ней забыть, нужно быть постоянно занятой. Помимо работы я занимаюсь активно спортом, домашними делами — их никто не отменял.
— Расскажите про ваши успехи в спорте?
— Начинала я с армреслинга. Через четыре года после травмы я получила свою первую медаль по армреслингу. Это самая дорогая для меня медаль — она означает, что я преодолела себя, что я могу что-то сделать, даже сидя на коляске. А когда мой сын — взрослый парень — хвастался моей медалью перед друзьями, у меня даже слезы потекли от счастья. Еще занималась стрельбой, а потом увлеклась керлингом, даже организовала в Москве чемпионаты по керлингу для инвалидов. Но керлинг — дорогой вид спорта. И потом я нашла бочу — эта игра похожа на керлинг, только играют на полу кожаными мячами. Боча подходит для любой категории инвалидов, для людей с ДЦП и т.д. Сейчас уже я организую и чемпионаты по боче.
— Сталкиваетесь ли вы с негативным отношением к инвалидам?
— Был один такой момент. Я ехала с соревнований в транспорте, и у меня был большой кубок в руках. Мне нужно было спуститься со ступенек, но кубок все падал, и я попросила женщину подержать его. А она с таким презрением посмотрела на меня и отвернулась. Мне было очень обидно. Если кто-то здоровый пообщается с инвалидом — это же не заразно, понимаете. Но у некоторых осталось такое старое понятие, что инвалид — это попрошайка, он грязный и т.д. Не все готовы по-другому воспринимать инвалидов.
— Изменились ли ваши взгляды на жизнь после травмы?
— Сейчас я ценю каждый свой день — он прошел, и я рада, что что-то смогла в этот день сделать. Сейчас я, может быть, намного насыщеннее живу. Я не строю больших планов и стараюсь не откладывать дела на потом. Я понимаю: завтра может и не быть.
Алексей
Алексею Ермохину 46, он успешен и в карьере, и в спорте, и в личной жизни. Так сложилось, что в 19 лет, во время военных учений в армии, он лишился обеих ног. Ныне Алексей — председатель Московской региональной организации инвалидов войны в Афганистане, а также неоднократный чемпион по русскому жиму и активный участник общественных мероприятий, посвященных инвалидам войны. А еще он придумал шоу-номер в рамках спортивного марафона, с которым прославился по всей России.
Трудно передать то впечатление, которое производит этот человек. Настоящий русский богатырь — широченные плечи, уверенный взгляд, невероятная харизма. На работе Алексея, где нам удалось пообщаться, весь женский коллектив от него без ума.
До своей карьеры в Москве в родном городе Бугуруслане Ермохин успешно организовал службу такси, где работали инвалиды-колясочники. Он проработал в такси более 15 лет. До сих пор Алексей обожает водить и с удовольствием это делает, используя ручное управление педалями. Недавно он женился во второй раз на молодой красавице Елене. У него растут двое детей.
О себе он рассказывает без трагизма или бравады, просто и даже весело.
— Самое главное для меня было то, что я выжил. А спасло меня то, что я не потерял сознание. Когда мне оторвало ноги, я продолжал руководить процессом: когда ребята подбежали ко мне, я говорил, что им нужно делать, как перевязать ноги и т.д. В то время у нас закончились перевязочные материалы, и я вспомнил о подтяжках, которые были на мне. «Ребята, перетяните мне ими ноги!». Это меня и спасло: четкое руководство и исполнение всех команд. Если бы я кричал, плакал, силы закончились бы, и я бы уснул и умер. В тот момент не было ни больно, ни страшно. Был шок. В голове одно: дождаться помощи; пролетела вся жизнь за это время. Я просто лежал в снегу и боялся того, что усну, умру — а с кем тогда останутся жена, маленькая дочка?
— После того как вы осознали, что произошло с вами, отчаяния не возникало?
— Нет, отчаяния не возникало — таких, как я, в госпитале было очень много. Хотя многие ребята с меньшими ранениями, чем у меня, плакали, кричали. А я думал: посмотрите на меня. Мне-то даже протезы нельзя сделать — слишком короткая ампутация. Было бы сантиметров по десять больше — я бы уже мог с палочками ходить...
— Многие мужчины после такого уходят в депрессию, пьянство, перестают активно жить...
— Да, многие ребята-инвалиды ленятся, сидят дома и пропивают свою пенсию. Мать возит их на коляске, кормит из ложечки. Я этого не понимаю. Как не понимаю и комплекса стеснения — его надо преодолевать. Если человек оборачивается на того, у кого нет ноги, — так это проблема того, кто оборачивается. Я вот инвалид без ног, но жена у меня — совершенно здоровый человек. Человека можно любить любым. Самое главное — верить в себя и не падать духом.
— Как, по-вашему, наше общество воспринимает инвалидов?
— Когда я еду по Москве на коляске и ребенок какой-нибудь меня видит, он прямо пинает маму, кричит: «Смотри, у дяди ног нет! Ничего себе!». Нормальное отношение к инвалидам надо с детства закладывать, и будет меньше тогда тех, кто стесняется своего состояния. Не будет тогда этого деления — инвалид ты или не инвалид.
— Вы чемпион по русскому жиму. Расскажите, как вы к этому пришли?
— Я с детства любил спорт — футбол, вольная борьба. А после трагедии, уже где-то через полгода, понял, что без физических нагрузок будет тяжело адаптироваться. Я начал ходить в спортзал. Но серьезно занялся спортом, когда начал работать в обществе инвалидов Афганистана. Здесь прекрасный спортивный комплекс. Постепенно начал пробовать поднимать тяжелый вес. Через полгода тренировок я уже выполнил норматив мастера спорта. Мой рекорд — за 5 минут я поднимаю 55 кг 72 раза.
— Комфортно ли инвалиду в Москве передвигаться на коляске?
— В Москве сейчас стали многое делать для этого. Но нужно еще больше: больше строить пандусов, делать доступными для инвалидов музеи, кинотеатры, торговые центры. В большинстве музеев нет условий для инвалидов-колясочников или часто нас не пускают, потому что боятся, что мы можем поцарапать им пол колясками. Нет общественного транспорта, на котором инвалид-колясочник мог бы куда-то доехать сам.
— Как вы относитесь к попрошайкам в военной форме?
— Попрошайки — это отвратительно. Конечно, это никакие не военные. У меня был случай. Я ехал сам за рулем. Вижу — подъезжает ко мне такой попрошайка в форме. Я открываю дверь машины, спрыгиваю и говорю: «Вот посмотри на меня. Чего ты здесь делаешь? Иди работай!». — «Ну тебе повезло…» — говорит он мне. Мне хотелось его ударить. Когда мы едем с женой, и она хочет им подать, я говорю: убери руку, не надо.
— Алексей, в чем секрет вашего невероятного жизнелюбия?
— Я всегда был такой. Я никогда не был унылым, никогда не плакал. Может, именно это мне и помогает жить.
Олеся Быкова
Источник: Московский Комсомолец