В России же найти работу человеку с ментальными особенностями практически невозможно. На данный момент лишь двое из десятков тысяч людей с синдромом Дауна официально трудоустроены. 23-летний Никита Паничев — один из них. Он трудится на кухне одного из самых популярных сетевых кафе столицы. Найти достойное место парню помог благотворительный фонд Ксении Алферовой и Егора Бероева «Я есть».
Рабочий день Никиты начинается в девять утра. К этому времени он уже стоит на кухне — в накрахмаленном фартуке и колпаке.
Через пятнадцать минут приходит первый заказ: два бакинских салата, две порции сырников. Никита бежит к холодильнику, достает упакованные в пластиковые контейнеры овощи. На приготовление одного блюда здесь отводится всего семь минут. Исключений не делают ни для кого.
— Никита вообще очень старательный. Когда его принимали на работу, не было даже разговора о полноценной смене. «Пусть хоть по пять часов работает», — говорил управляющий, — вспоминает Ксения и объясняет: — Синдром Дауна не болезнь. Но у таких людей зачастую есть сопутствующие диагнозы: слабое сердечко, вегетососудистая система. Однако Никита сразу предупредил, что на поблажки не согласен: «Почему я должен работать меньше других?» Мы предложили компромисс: каждые два часа он будет брать 15-минутные перерывы. Но он, зараза, и этого не делает...
— Нет, сейчас я строго все выполняю, — обижается парень.
Никита работает в холодном цехе. Его задача — подготовить к подаче на стол все не требующие тепловой обработки блюда. В меню кафе — больше 20 видов салатов и холодных закусок. Все рецепты персонал должен знать наизусть: как нарезать, кубиками или соломкой, каким соусом заправить, сколько граммов рыбы или овощей нужно положить на порцию. Пока Никита с ювелирной точностью нарезает ломтики палтуса, спрашиваю, что было самым сложным во время обучения.
— Наверное, выучить ингредиенты блюд и виды нарезки: ведь в один салат огурцы режут кольцами, в другой — кубиками. Все должно быть доведено до автоматизма. Я даже дома вечерами тренировался, — вспоминает парень.
Тренировки не прошли даром: даже вес порции он научился определять на глаз.
— А пальцы часто режешь?
— Нет, за все пять месяцев всего однажды поранился. Да и то по глупости...
Из курьера в айтишники
У Никиты так называемая мозаичная форма даун-синдрома: лишняя хромосома присутствует лишь в некоторых клетках. Внешне такие люди не сильно отличаются от тех, кому повезло родиться с «классическим» набором хромосом, у них нет проблем с речью, поведением. Лишь изредка, разволновавшись, Никита начинает запинаться. Он прекрасно играет на пианино, пишет картины, мастерит украшения из полудрагоценных камней. Но даже в этом случае двери большинства колледжей (о высшем образовании и говорить не приходится) для таких людей закрыты. Ждут их лишь в специализированных учебных заведениях.
— Почти все специальности связаны с выполнением монотонной работы. Для творческих натур — а среди аутистов и людей с синдромом Дауна таких большинство — это неприемлемо. Например, одна из подопечных нашего фонда знает семь иностранных языков, а ей предлагают идти учиться на швею, — удивляется Ксения. — В крайнем случае могут предложить должность курьера. Наша с Егором задача — найти для таких людей работу, которая была бы интересна им самим.
Никита Паничев мечтает открыть свой ресторан
У Никиты два средних специальных образования. После окончания коррекционной школы он учился на столяра-краснодеревщика. Но изготовление мебели парня не зацепило.
— По окончании первого техникума я даже несколько недель работал в мебельном цехе — меня пригласили на практику. Но понял: это не мое. К тому же на фабрике были всегда открыты окна, меня продуло. Месяц провалялся с воспалением легких. Сейчас учусь на ткача.
— А кем бы ты хотел быть, если бы не было ограничений по здоровью?
— Преподавателем или поваром. Но обучение по этим специальностям для таких, как я, не предусмотрено. То, что я попал сюда, — настоящее чудо!
Ксения признается: изначально на парня у нее были другие планы.
— Никита — очень коммуникабельный молодой человек: в течение года он был нашей правой рукой на всех мероприятиях. Поэтому я хотела устроить его в такое место, где бы он был на виду. Например, продавцом-консультантом в магазин. Мы даже в шутку думали сделать ему специальный бейдж, на котором после нескольких минут общения с покупателем загоралась бы надпись: «У меня синдром Дауна». То, как мы представляем себе людей с лишней хромосомой, совершенно не соотносится с тем, как выглядит и ведет себя Никита. Это была бы своеобразная шоковая терапия.
Трудоустройство «особых» людей не основная сфера деятельности фонда. Первое время артисты об этом и не думали: они устраивали творческие мастер-классы для «солнечных» ребятишек: лепили с ними, готовили. На одном из праздников ребятам предложили заглянуть на кухню. Первым из-за стола вскочил Никита.
— За процессом он смотрел так внимательно, что уже на следующий день управляющий рестораном предложил ему самому стать поваром, — вспоминает Ксения. — Естественно, сначала была стажировка. Никите выделили персонального наставника, который в течение двух месяцев обучал парня премудростям кулинарии. Никита так быстро влился в коллектив, поразил всех своим обаянием, что после него на работу приняли еще пятерых ребят-колясочников и двоих с ДЦП. Они трудятся кассирами. Еще для шестерых «особых» соискателей уже подготовили места.
Двух молодых людей с аутизмом Ксения намерена устроить в компьютерную фирму.
— Один из этих парней прекрасно разбирается в технике, но устроиться на хорошую работу не может. Дело в том, что до недавнего времени диагноз «аутизм» ставили только детям, во взрослом же возрасте его автоматически меняли на шизофрению. Понятно, что с такой записью в медицинской карте шансы на трудоустройство равны нулю. Единственная должность, которую ему предложили после долгих поисков, — это курьер. Но ходить по восемь часов по городу он не может: он высокий, крупный, из-за большой нагрузки начались проблемы с ногами. Сейчас ему предложил должность айтишника руководитель одной компьютерной фирмы. Он уже побеседовал с парнем и понял, что это ему по силам.
— Наверное, трудно найти работодателя, готового взять на работу человека с «особенностями»?
— Мы обращаемся только к тем людям, которые давно помогают нашему фонду. Они понимают: не мы нужны «удивительным» людям, а они нам. Такие люди — некий залог нашего с вами духовного здоровья. Чтобы мы не перегрызли друг другу глотки из-за денег, славы… Мы с Егором часто цитируем фразу одного нашего подопечного: «Не схожесть лиц делает близкими людей, а схожесть душ».
Егор и Ксения вместе с ребятами сажают «удивительный» лес
Еще нескольких молодых людей с аутизмом Ксения планирует устроить лесниками — переговоры с Федеральным агентством лесного хозяйства уже ведутся.
— Они давно с нами сотрудничают. Например, 28 декабря на Кузнецком Мосту мы будем украшать «удивительные» елки: самую смешную, самую космическую, самую сладкую. Номинаций много. Каждый пришедший сможет сделать необычное елочное украшение, а потом повесить его на новогоднее дерево. Несколько раз нас приглашали на экскурсии в питомники. Я поняла: это именно то место работы, которое нужно ребятам с аутизмом. Тишина, чистый воздух. Тем более садоводство — одна из специальностей, которую им предлагают освоить в специализированных колледжах.
— Для трудоустройства «особых» людей нужны специальные условия?
— Не для всех. Например, при приеме на работу человека с синдромом Дауна специальных требований нет. С аутистами немного сложнее: в помещении, где они работают, не должно раздаваться громких звуков, на них нельзя кричать. Если обычный человек быстро справляется со своими эмоциями, стрессом, то «особым» людям сделать это сложнее. Нужно привыкнуть и к тому, что они используют своеобразные способы разрядки. Например, могут внезапно встать и начать прыгать на одной ноге. Это их особенность — ее просто нужно принять. А вообще все очень индивидуально, как и при устройстве на работу каждого из нас. Прежде чем ребята вольются в коллектив, их коллег будут обучать специалисты Центра лечебной педагогики. Зато в большинстве своем это очень способные люди. Например, 60% сотрудников самой известной американской фирмы, разрабатывающей программное обеспечение для компьютеров, — аутисты.
«Мечтаю открыть свой ресторан...»
У нас пока такое даже представить себе трудно. Но Ксения уверена: через несколько лет ситуация изменится в лучшую сторону.
— Я очень не люблю, когда наши власти упрекают в наплевательском отношении к инвалидам. Все говорят: посмотрите на США, Европу, вот у них как... Пока я не поехала в Англию, думала точно так же. Сейчас там действительно люди с особенностями могут освоить любую специальность, имеют те же возможности, что и обычные. Но произошло это превращение из «пациентов» в полноправных граждан всего десять лет назад. У нас же проблемами людей с инвалидностью начали заниматься относительно недавно. У властей еще не до всего дошли руки.
Вот только готовы ли родители «особых» детей да и мы с вами к таким изменениям?
— Большинство пока нет. Я это называю инерцией советского времени. Было определенное отношение к таким людям — неликвид. На них косо смотрели на детских площадках, в поликлиниках. Со временем они закрылись: посещают только кружки и праздники «для своих». А для деток с синдромом Дауна это катастрофа. Именно поэтому на наших мероприятиях присутствуют как обычные, так и необычные дети. Например, супруга Алексея Кортнева Амина Зарипова просит, чтобы я заранее высылала ей список всех наших мероприятий. И обязательно приходит на них с детьми. Она, как и любой современный человек, понимает: для нормального развития ребенок должен видеть, что норма значительно шире.
Прежде чем попрощаться с Никитой, спрашиваю у него о планах на новый год.
— Вообще-то я хочу перейти в горячий цех. Недавно наставник доверил мне приготовить мясо. Получилось довольно вкусно. Так что шансы у меня есть. Может, и до су-шефа дорасту. А вообще-то у меня есть мечта открыть свой ресторан — как американец Тим Харрис. Назову его «Белый лев» — это название маме очень нравится...
Анастасия Гнединская
Источник: Московский Комсомолец