Уникальный для Приморья проект по реабилитации детей-инвалидов через занятия творчеством "Благое дело" часто держится только на энтузиазме создателей и волонтеров. Организация пока без своего помещения и нередко сталкивается с финансовыми проблемами. Но, несмотря на это, ее создатели рук не опускают и считают, что дело должно развиваться и приносить пользу детям с ограниченными возможностями и их родителям. Ведь именно такие проекты – это и есть прививка от равнодушия, которой так не хватает современному обществу. О достижениях проекта и о сложностях в его реализации в интервью РИА PrimaMedia рассказал директор автономной некоммерческой организации "Содействие реабилитации и социальной адаптации инвалидов "Благое дело" Геннадий Антропов.
- Как вы начинали работать, и в чем Ваша работа заключается сейчас?
- Мы занимаемся реабилитацией инвалидов через искусство. Изначально это была только керамика, а сейчас мы и шьем, и вяжем, и войлок валяем. Раньше, когда только начинали работать, это исходило из того, что все оборудование было для керамики, я сам керамист по образованию, поэтому было проще. А так как у нас добровольческий проект, и костяк составляют дизайнеры, художники, керамисты, появляются новые специальности, пытаемся что-то новое показывать. Первый серьезный проект у нас был со слепыми ребятами - творческая студия незрячих керамистов "Отражение". Потом стали заниматься с более серьезными: инвалидами с аутизмом, с синдром Дауна, детьми с нарушением интеллекта, с задержкой психического развития.
- Сколько человек сейчас постоянно ходят к вам?
- В среднем, человек 30 в трех проектах, потому что мы больше не осилим.
- Как вы обучаете волонтеров, которые приходят к вам?
- Сначала они просто помогают ребятам из основного состава, то есть, вникают в процесс. Мы им рассказываем, показываем и объясняем как себя вести, что можно, что нельзя. Мы тоже учимся, находим какие-то материалы, читаем.
- Как пришла идея заниматься этим в Приморье?
- Честно говоря, если б у меня ребенок-инвалид не родился, то я к этому б не подошел, мы живем в таком мире: пока тебя эти проблемы не касаются, ты о них даже не задумываешься. Моя дочь перестала говорить после комы, и мы столкнулись с тем, что очень сложно ребенку пройти хорошую реабилитацию, это не всегда вопрос денег - хороших специалистов очень мало. Ну а для таких детей развитие моторики само собой разумеющееся. Начал пробовать. Естественно, когда ребенок - инвалид, меняется круг знакомых, рядом появляются люди с похожими проблемами, похожие дети. Поэтому когда я начал заниматься с дочерью, попросили позаниматься с другими детьми. Участие в таких проектах по воспитанию молодежи – это и есть прививка от равнодушия. Человек, проходя через эти все проблемы, меняется. Мы очень ждали последнего ребенка и не знали, что он будет инвалидом. Но значит, это случилось для чего-то. И я отдаю себе отчет, что если бы у нас не родилась Настя, то я бы не стал этим заниматься. И не из-за того, что мне это безразлично, а просто я не окунулся бы до такой степени, до какой я окунулся со своим ребенком.
- А ваша организация работает только во Владивостоке или по краю тоже?
- Мы делали фестиваль "Восточные лета" с Василием Даниловским, сейчас зреет проект с Сергеем Вакуленко, который может помочь открыть филиал в Уссурийске.
- Сколько у вас в организации сотрудников, участников?
- Мы их не считаем, ведь у нас чисто добровольческий проект, но у нас есть основной состав, и есть второстепенный. Первые обязательно должны присутствовать на мероприятии, вторые – по желанию. Но у основного состава и возможностей больше, то есть, я помогаю этим ребятам с выставками и продвигаю их. Мы участвовали в выставках Биеннале в 2009,2010,2011 годах, и в этом году тоже будем участвовать. В 2009 году мы делали "Арт-терапию Российский опыт", где познакомились с японцами, которые уже 30 лет занимаются реабилитацией инвалидов. В 2010 году они пригласили нас к себе, мы увидели, как они работают, и сейчас перестраиваемся по их образу и подобию.
- Вы, наверное, уже профессионал в арт-терапии? Сколько лет вы уже этим занимаетесь?
- Просто как организация мы существуем уже 5 лет, а я занимаюсь этим 8 лет. Сложно сказать профессионал или нет, есть много людей, которые создают хорошие программы. А нам еще развиваться и развиваться, потому что я бы хотел отправить своих ребят в Москву на обучение. Хотелось бы, конечно, просто развиваться. Но о каком развитии можно говорить, если у нас до сих пор нет своих помещений? У нас есть оборудование, которое даже поставить некуда. Часто, если нам нужны помещения, получаем отказы со всех сторон. Когда начинаешь всем этим заниматься, то меняется мировоззрение, взгляд на жизнь, на чиновников и политиков. Но с другой стороны, я не могу сказать, что все чиновники плохие.
- А почему именно вы? У нас мало специалистов в крае? Нет подобных вещей?
- Мне приходится часто разговаривать с родителями, и я знаю, какое давление оказывается на них со стороны врачей. Например, если ребенок рождается с аутизмом или синдромом Дауна, начинаются разговоры: зачем вам портить жизнь, это крест, кошмар. О чем говорить, если мне про ребенка после комы говорили, что это овощ, и когда я врачу через несколько лет показал то, что должно было быть "овощем", он сказал, что такого не бывает. Я вхожу в общественный совет по социальным вопросам, и по работе я ездил в Екатериновку. Честно говоря, впечатление у меня сложилось хорошее, и мне очень понравились люди, которые работают с детьми именно по нашему профилю. Поэтому когда в конце мая у нас была выставка, посвященная пятилетнему юбилею, мы выставили, в том числе, и работы детей из Екатериновки. Проблема в том, что изделия, которые делают дети, негде реализовывать. Также остро стоит проблема материалов: чтобы делать хорошие вещи, нужны хорошие материалы. У нас развивается сотрудничество с городской администрацией, управление внутренней политики нас поддерживает, а вот с краевыми властями работать сложно в силу того, что именно по этому профилю нет программ.
- А вы выдвигали предложение, допустим, сами создать эту программу?
- Писали письма, просили, чтобы нам помогли организовать выставку на саммите АТЭС, потому что иностранцы к таким вещам относятся с пониманием, но нам ответили, что сделать это на мероприятии такого уровня сложно. Получается, что на городские мероприятия нас приглашают, а на более серьезные, где мы можем показать свои работы и что-то заработать, - нет. Мы не просим денег на выставку, у нас самодостаточный проект, мы хотим зарабатывать деньги сами. Дело в том, что волонтеры, которые занимаются с детьми, имеют образование не ниже художественного училища, то есть уровень работ достаточно высокий, мы делаем всевозможные интересные вещи.
- Как вы относитесь к тому, что в Европе инвалид - это человек с повышенными требованиями, а в России это человек с ограниченными возможностями?
- У нас страна, грубо говоря, взращивает иждивенцев, ничего для них не делая. У нас и не пытаются что-то сделать, по программе "Доступная среда" максимум – это пандусы. Проблем много, мы не делим инвалидов по диагнозам, к нам приходят люди, и мы с ними работаем. Мы сейчас на том уровне, когда помощь просто необходима. Не все вопросы можно решить, в том числе и финансовые, но с другой стороны, я не понимаю позицию многих чиновников. Ну, сделай хотя бы для отчета, у тебя же не деньги просят. Я один раз намекнул на счет помещения, так меня сразу на место поставили, сказав, что помещение - тоже деньги. Честно говоря, я к этому уже привык. Когда появляются проблемы, ты их решаешь и не ждешь, что тебе где-то что-то дадут.
- Вы не выходили с предложением к коммерческим структурам, у которых есть какие-нибудь помещения?
- Мы сейчас вошли в "Музей без границ" на ул. Петра Великого 6, у нас там сейчас все развивается.
- А что это будет? Можно будет привести ребенка, и с ним там будут заниматься?
- Там проводят платные мастер-классы и занимаются, в этом году мы занимаемся с детьми еще и летом, но у нас возможности ограничены, потому что на ментального ребенка нужно несколько педагогов.
- Вы входите в экспертный совет, видите для себя шаги, чтобы как-то улучшить ситуацию?
- У нас состав такой, что мы все друг друга знаем. Первое, что сразило, когда читал проект развития Приморского края 2013-2017 года, - он абсолютно сырой. Мы вносили какие-то изменения, но хотелось, чтобы четче работала обратная связь.
- Можете привести какие-то примеры?
- Я могу сказать, например, по многодетным семьям пару вопросов действительно решилось. Я поднимал вопрос по детям-диабетикам, потому что у нас сообщество родителей детей больных сахарным диабетом есть, и он не решился, причем ситуация очень жесткая. Сейчас многие родители ставят своим детям помпы, которые стоят 90 тысяч и еще плюс обслуживание 15-18 тысяч. Совет поднял вопрос, почему детей не обеспечат, в то время как 120 млн рублей на команду "Адмирал", на оперу, на балет нашли. На экспертном совете мы считали, что в крайздраве выделяют по 1,2 тысячи рублей на одного ребенка, это при том, что одна самая дешевая пачка тест-полосок стоит 500 рублей, а их в месяц надо минимум четыре. Вот вам и вся забота о детях. Мы живем в стране, где насильников и убийц не расстреливают, а содержат, кормят, поят, а на детей не находят денег.
- По сути, это просто отписки и нежелание слышать?
- Это нежелание работать. Сейчас сказали про многодетные семьи, стали ими заниматься, а как кинут новые тезисы сверху, будут над чем-то другим работать. У нас достаточно принято законов, чтобы все нормально работало, просто их нужно выполнять. Я надеюсь, что когда-нибудь это изменится. Ну а с крайздравом мы еще будем воевать. Был вопрос, когда мама не могла ребенку пробить высокотехнологичную помощь, а на это выделяются федеральные деньги, в чем проблема? Появилась возможность сравнить отношение: мы были в детском эндокринологическом центре в Москве, там доктора, кандидаты наук, изумительное отношение и к родителям, и к детям.
- У специалистов в нашем крае есть проблема?
- Да специалисты везде есть хорошие, проблема в отношении.
- От чего зависит эта проблема: от зарплаты или так у нас повелось?
- Я не знаю, но я так часто с этим сталкиваюсь, что у меня уже на автомате к ним негативное отношение, например, в прошлом году у нас умерла девочка от онкологии: три месяца не могли поставить подпись для ввоза необходимых препаратов. Сколько еще детей должно умереть, чтобы что-то сдвинулось? Я читаю программу крайздрава, а она с каждым годом все хуже. Вообще тяжело, когда уходят дети, которых ты обучаешь. У них есть стержень, про таких людей нужно рассказывать, с такими людьми приятно работать. И вообще весь этот проект перевернул все во мне, он меня "перепахал". Деньги хоть и дают возможности, но это не важно. Мы живем в таком мире, где ты не знаешь, что может с тобой произойти. Мы часто слышим: живи настоящим, а что такое настоящие? Мы живем в меняющемся мире, и убиваться на тупом зарабатывании денег не хочется. Конечно, деньги нужны - у меня ребенок больной, но важно насыщенно жить, потому что многие люди с годами начинают понимать, что занимались не тем. Кстати, именно такие люди чаще начинают заниматься меценатством, причем, не афишируя.
- Вам попадались такие люди?
- У меня есть люди, которые мне часто помогают, мне часто, например, деньгами, это те, кто знает меня 100 лет, тут очень важно личное доверие. Бизнеса у меня нет. И вообще у меня больше вопросов к государству, а не к бизнесу. Опять же многие разочаровались в благотворительности: сейчас на этом часто зарабатывают. И я сталкивался с людьми, которым даешь деньги, а они потом не понятно на что уходят. Мы всегда предоставляем отчеты, даже если этого не требуют, и люди эти моменты уважают. Такая прозрачность необходима.
- Вы патриот?
- Я да, однозначно. И я считаю, что у нас программы молодежные "надерганы" с запада, и они просто вредные. Все эти школы добровольчества - ну нельзя обучить добровольчеству, это либо есть, либо нет. Или субботник - это "хит" молодежного движения, кажется, что на большее фантазии не хватает. Субботники можно и так проводить, не говоря, что это социальный проект. Еще каждый год проходит весенняя неделя добра. Я этого не понимаю, ведь добро это состояние постоянное.
- В будущее вы с оптимизмом смотрите?
- Мы делаем свое дело, у нас же нет задачи выполнить пятилетку за два года. Когда я в свое время начал набрасывать план, была цель – за пять лет выйти на международный уровень, вышли за два года. Сейчас ведем переговоры с Индонезией, там наши сограждане занимаются с аутистами, с ними мы познакомились через японцев. Часто они советуют мне уезжать из России, потому что здесь то, чем я занимаюсь, никому не нужно. Очень много специалистов работает за рубежом. У нас на многое сейчас просто не хватает времени. Нам хотелось бы делать ролики про творчество, но пока у нас нет времени на это, хотя у нас есть ребята, которые занимаются 3D-графикой.
Источник: primamedia.ru