Как проявляется ранний детский аутизм? Не понятно, что творится с ребенком. Он еще совсем маленький, но его навыки, первые слова, любимые игры, – все куда-то пропадает. Он отстраняется даже от родителей. «Ничего страшного», – сначала говорят врачи. Никто не в силах помочь. Такой безрадостный шаблон применим ко многим семьям, где есть «дети дождя».
Странности как симптомы
Кириллу 14 лет. Он до сих пор не говорит, не ходит в школу, а его единственное увлечение за пределами домашних четырех стен – лошади. Уже несколько лет мальчик посещает конноспортивный клуб «Мустанг». Когда-то он боялся даже войти в манеж, не говоря уже о том, чтобы подойти к лошади. Теперь Кирилл три раза в неделю ездит верхом под чутким руководством инструктора и помощника. В клуб его привозит мама Лилия. Все ее силы и время уходят на занятия с сыном.
– То, что ребенок у нас не такой, как все, я заметила, когда ему было 2,5 года. Сначала он нормально развивался. Говорил простые слова, а потом перестал. И те игры, в которые обычно играют дети, стали ему неинтересны. Он стал предпочитать, например, группирование предметов по размеру, по форме. Обычно малыши так не играют. Мне сложно сказать, резко или нет произошел переход, но даже на домашнем видео заметно, как постепенно поведение сына меняется, – начала свой рассказ Лилия. – Изменилось еще и то, что, когда он плачет, его нельзя успокоить, просто взяв на руки. Его нужно оставить одного, только тогда он успокаивается. Кирилл совсем не контактировал с другими детьми и не могу сказать, что радостно реагировал на меня, на папу и своего брата. Не смотрел в глаза.
Когда Кириллу исполнилось три годика, психиатр впервые озвучил диагноз – ранний детский аутизм, подтвердив тем самым подозрения Лилии. До этого врачи успокаивали встревоженную мать, говорили, что все пройдет. И сейчас главный консультант семьи – детский психиатр Елена Пинигина.
– Бывает, я звоню ей с разными вопросами. Она спрашивает, какие у нас проблемы, рекомендует препараты.
Кирилл прошел и через лечение нейролептиками. Пил их в течение нескольких лет, однако положительных изменений не последовало.
– Он просто был постоянно полусонный, а еще резко усилился аппетит. Появился избыточный вес. Когда мы перестали их пить, сын за год похудел на 20 килограмм, – говорит Лилия. – Теперь я считаю, что мы зря их принимали. Ребенок все равно проявляет сильное беспокойство, особенно когда мы приходим в незнакомые места. Например, когда мы ездили на отдых, его было очень трудно покормить. Сын не ел пищу, которая внешне ему не знакома. И сейчас, например, он не ест у бабушки, потому что еда непривычно выглядит.
Особый не значит безнадёжный
Начались и другие сложности: отношение окружающих к особому ребенку нередко оскорбляло семью.
– Нам предложили сделать МРТ головного мозга, проверить, вдруг есть кисты. Сын проходил процедуру под общим наркозом. Я случайно услышала, как невропатолог говорит медсестре: «Его мама думает, что он перестанет быть дебилом?» Такая реакция у 80 % людей, в том числе и у врачей, – поделилась мама Кирилла. – Когда мы проходили переосвидетельствование по инвалидности, которое раньше нужно было делать каждые два года, нам постоянно говорили: «Что вы ходите? У нас здоровые дети не могут попасть к окулисту, а вы своего водите». Даже когда мы идем по улице, люди смотрят на нас с интересом и шепчутся.
Что касается посещения детского сада и школы, то для Кирилла, к сожалению, все двери закрыты. Мальчик не удерживается в коллективе, для него - это настоящий стресс. Да и мышление его отличается от стандартного.
– Мне сложно его представить даже в коррекционной школе. Если он запоминает какие-то вещи, которые нам сложно запоминать, то простые вещи он просто не слышит, – продолжает Лилия. – У него хорошая топографическая память. Например, если мы уже посещали какой-то город, когда он был совсем маленький, а потом через несколько лет туда снова приехали, то он помнит, где мы были, где жили, спокойно находит знакомые места. Или когда мы едем на машине в незнакомом городе и он видит что-то интересное, детскую площадку, например, он потом ведет меня туда пешком.
Лилия не оставляет попыток научить Кирилла писать, пытается читать ему книги. Но есть ли от этого толк, сложно понять даже ей:
– Не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что он запоминает, а что нет. Тем не менее, я недавно обнаружила, что он сам заходит в Интернет и ищет там клипы и мультфильмы, которые ему нравятся. Хотя никто ему этого специально не показывал.
Лошади лечат
Не так давно стала популярна иппотерапия, то есть лечебная верховая езда. Ее уникальность заключается в сочетании физического оздоровления и психического. Нельзя сказать, что иппотерапия эффективна при лечении аутизма, но плюсы ее очевидны:
– Улучшается общее физическое состояние, ребенок ровно ходит, держит осанку. А в психологическом плане, если работать правильно, такая терапия воспитывает ребенка: через позитивное общение с лошадью он учится общаться с людьми. Я для него чужой человек, но он меня слушает, по-своему общается со мной. Я ему говорю, он делает, – говорит Наталья Славинская, старший инструктор-методист конноспортивного клуба «Мустанг». – Кирилл занимается около четырех лет, но с перерывами. Для него главный плюс терапии – это социализация. Он выходит из своего мира, отвлекается. Это польза и для него, и для родителей.
Наталья занимается с аутистами уже около семи лет, за это время у нее выработались свои подходы по работе с ними.
– Мы руководствуемся тем, что нравится ребенку. Например, он любит конфеты. Тогда я говорю: «Сначала сядь на лошадку, потом я дам тебе конфетку». Здесь еще работает правило «повезет – не повезет»: если ребенок принимает тебя, значит, повезло. Что касается не всегда адекватного поведения, мы уже научились справляться с капризами детей. Медленно, но верно мы идем к нужному результату с каждым из них, – поделилась Наталья. – Курс включает в себя определенное количество занятий, от 15 до 21. Если ребенок нормально справляется с нагрузкой курса, не капризничает, значит можно продолжать.
Кстати, какой-либо договоренности у «Мустанга» с поликлиникой нет. Родители узнают об иппотерапии по «сарафанному радио», из рекламы или телевизионных сюжетов. Сейчас в клубе занимается совсем немного детей с различными психическими расстройствами, но специалисты готовы работать со всеми желающими.
Ольга Холявина
Источник: ugra-news.ru