С инвалидностью можно нормально жить и в нашем обществе
Рождение в семье ребенка с ограниченными физическими возможностями влечет за собой бесчисленное количество проблем. И чем старше он становится, тем больше их появляется. Не все родители справляются с такого рода трудностями. Кто-то находится в сложной жизненной ситуации, а у кого-то просто совесть где-то потерялась. В результате заботу о детях-инвалидах в полной мере приходится брать на себя государству. На эту тему корреспондент «МК-Кавказ» беседует с директором Специального коррекционного детского дома № 9 Еленой Побейпеч.
– Елена Евгеньевна, вы давно работаете в этом детдоме?
– Детдом существует с 1994 года, я здесь уже четыре года. В Ставрополе была довольно известная приемная семья Татьяны Каргановой. Так сложилось, что она, будучи в возрасте, заболела и сложила с себя полномочия. И чтобы детей не разлучать, организовали маленький детдом на ул. Октябрьской. Было 13 деток, и еще семь пришли. Мы прожили там два года. Здесь тоже было 20 детей, и их соединили с нашими. Получилось четыре группы по 10 ребятишек. В материальном плане в этом детдоме условия, безусловно, лучше. Хороший участок, есть бассейн. Наши благотворители все полностью обновили. Малыши прибывают, подрастают…
– Куда они деваются потом?
– Никогда никто на улицу не уходит. В обязательном порядке устраиваем детей в колледжи либо в лицеи. Были случаи, что и в вузы поступали наши дети.
– Дальнейшую судьбу своих выпускников как-то отслеживаете?
– Даже больше, чем в школе. Школа ведь только учит, а мы здесь живем. Дети и сами приходят. Для них ведь важно, чтобы кто-то ждал и было бы куда вернуться. Это самое важное в жизни.
– У вас разные по физическим возможностям и умственным способностям дети: у кого-то – одно, у кого-то – другое. Как вам удается сбалансировать их поведение, чтобы они друг с другом ладили и общались?
– Это вы правильно заметили. Наше учреждение особенное в некотором роде, у нас 100 процентов детей с ограниченными возможностями здоровья – теми или иными. Из 45 воспитанников 26 признаны инвалидами детства. ВИЧ, гепатит С, кардиология, эпилепсия, целый список наследственных мутаций: неврология, нарушения опорно-двигательного аппарата… Отсюда и проблемы. Но вы знаете, это все не так уж сложно. Слышали, наверное, модное сейчас слово «инклюзия». Я имею в виду инклюзивное, то есть включенное образование. Сегодня в обычную школу далеко не каждый мой ребенок может пойти и чувствовать себя там нормально. Но внутри нашего детдома я понимаю, что это вполне возможно. Тем более если к этому прикладывают усилия люди, которые у нас работают. Инвалид – это не приговор. Да, это диагноз, это большая проблема, но с этим вполне можно жить как нормальному человеку и в нашем обществе. Не так уж мало средств затрачивает на них государство. Пенсии платит, какие-то льготы дает, можно было бы сносно существовать. Если ощущать к себе отношение как к обычному человеку. В последнее время стали больше об этом говорить, больше уделять внимания, но хочется, чтобы власть имущие не спрятались за словами, чтобы на этом все не закончилось.
– Какую помощь оказывает вам государство?
– Все детские дома содержатся за счет средств федерального бюджета. И неплохо содержатся. Питание прекрасное – шесть раз в день. Сбалансированное 14-дневное меню, на четыре сезона! Дома я так своего ребенка не кормила, не было ни времени, ни возможности. Неплохо мы и мягким инвентарем обеспечены. Естественно, у нас большой штат. И психолог, и дефектологи, педагоги дополнительного образования, воспитатели ночные и дневные. Сейчас очень хорошо помогает краевая программа «Право ребенка на семью». По ней солидные средства выделяются. Что-то можно докупить, что-то можно сделать, как-то улучшить жизнь. Ну и, не скрою, огромное значение имеет помощь людей со стороны.
– И много помогают?
– Достаточно много, поверьте. Если человек обладает возможностями или большими средствами, мы ему безумно рады. Если же у человека нет таких материальными возможностей, но он хочет чем-то помочь, – побыть волонтером, прийти, поздравить ребенка с днем рождения – это тоже замечательно. Не столь важно, с чем человек пришел к детям, главное, чтобы он сделал это от чистого сердца. А дети всегда ждут гостей, волнуются. И это нормально, как в обычной семье. В гости приходят – надо как-то встретить, показать себя воспитанным. Это очень хорошо, когда люди приходят. Конечно, есть у нас и солидные спонсоры. Часовенку управление Федеральной налоговой службы построило, они над нами уже четыре года шефствуют. Прекрасную спортплощадку помогли построить. Депутаты краевой Думы нас не забывают. На днях Алексей Гоноченко заходил, обещал помочь с ремонтом, потому что есть такие капитальные вещи, как крыша, стены. Моя мечта – оштукатурить все здание, но это большие деньги.
– Кто у вас работает?
– Разные люди, абсолютно разные. Пришедшие сюда разными путями. Хочу сказать, что подобрать персонал в наш детдом достаточно сложно. И не потому, что приходят плохие люди, нет. Просто здесь нужен определенный склад характера, умение поделиться собой. Не каждый может.
– Вы говорите о душевной доброте?
– Не совсем. У многих хватает душевной доброты дома, для родных. А здесь мы должны делиться ею с другими, с маленькими сиротами-инвалидами. В этом и заключается наша работа. И это прекрасно. Бывают счастливые моменты, часы, дни, недели. Но потом появляются трудности, проблемы. Дети-инвалиды тем и отличаются. Они с детства как бы говорят взрослым: «Пожалуйста, поймите одно. Если бы каждый из вас оказался с юного возраста в таком положении, как бы вы себя вели? Может быть, вы тоже были бы вредными, упрямыми, невротиками?» Я вспоминаю себя в детстве, мы ведь тоже были далеко не всегда ангелами, согласитесь. При папах, мамах, в нормальных человеческих условиях мы все равно умудрялись шалить и баловаться, и порой такое вытворять! А здесь тем более… Некоторые дети приходят к нам озлобленными, их очень трудно отогреть. Но мы стараемся. Стараемся, чтобы они почувствовали себя обычными мальчишками и девчонками. Человек не волен выбирать, в каком облике ему родиться, но он пришел на этот свет и имеет право жить нормально. Правда? Есть у нас парнишка 16 лет – глухонемой. Мать цыганка, а отец русский. Тяжелая судьба, трудный характер. Очень сообразительный, но если его не понимают, если на него давят силой, проявляет дикую агрессию. В 9 лет его отправили в Ипатовский психоневрологический диспансер, где он прожил три года. То есть диагноз вроде бы был налицо. А потом пришел другой доктор и сказал, что парень вполне адекватный. Он попал к нам в совершенно запущенном состоянии, но ничего, отогрели и его.
Дети, особенно девочки, любят молодых симпатичных воспитателей. И мы стараемся приглашать людей разного возраста. Воспитателями многие хотят быть, но не каждый может. Надо прилагать много усилий, и далеко не всегда сразу получаешь результат, нужно время, чтобы завоевать доверие ребенка. Есть и другая проблема. Вот пришел хороший человек – воспитатель, дети к нему привыкли, полюбили. А он или она в силу жизненных обстоятельств вынужден, к примеру, переехать в другой город. Люди выходят замуж, женятся, кто-то уходит на пенсию. Для детей это трагедия. Перед ними проходит калейдоскоп взрослых, и дети уже с осторожностью проявляют свои чувства к взрослым, с осторожностью привязываются к ним. Поэтому мы приветствуем, когда люди работают долго.
Хочу сказать, что детдом порой притягивает как очень хороших, так и совсем нехороших людей. Приходил к нам доктор на полставки, мужчина сорока лет. Но Боже, как он смотрел на наших девочек! Обвинить мне его было не в чем, но я нутром чувствовала, что мне нужно от него избавиться. Я ему прямо сказала: « Уважаемый, вы уйдете отсюда сию же минуту». Он говорит: «Не уйду!» Тогда я пригрозила, что обращусь в правоохранительные органы. Он ушел, но, вы не поверите, неделю потом ходил вокруг детского дома…
Вообще-то детдом – это даже не работа, а образ жизни. Он затягивает, люди здесь либо прирабатываются, либо они по какой-то причине в течение года уходят.
– У вас есть дети с синдромом Дауна?
– Да, и в последнее время их стало больше. У меня сейчас четыре дауненка дошкольного возраста. Они у нас только до 8 лет находятся, а дальше их ждет психоневрология. Если бы разрешили их учить в специальной школе, я бы отдала, пусть бы социализировались. Но их становится больше. Это проблема позднего материнства. У женщины после 35 лет риск родить дауна значительно возрастает. Причем от возраста отца это не зависит. У нас было пять даунят, пятого мать забрала. Тоже «поздняя» мама, маргиналка – бросила пить, восстановилась на работе, и через два года забрала своего ребенка. Звонила мне каждую неделю и говорила: «Только не отдайте моего Русланчика никому. Только, пожалуйста, никому не отдайте. Я так стараюсь, я не могу без него жить». Это единственный случай. Остальные четверо – из благополучных семей. Скажите, как с этим жить? Я не знаю.
Большинство наших детей – социальные сироты, как правило, из маргинальных семей. Появление у нас круглых сирот из обычных семей – редкий случай.
Вот девочка к нам поступила с родимым пятном. Есть и папа, и мама. Папа занимает прекрасную должность – отказался от девочки из-за родимого пятна, сказал: «Мне инвалид не нужен. Пусть убирается!» А он большой начальник. Ну, ладно маргиналы, я их не оправдываю, но если люди, облеченные властью, так поступают с собственными детьми, можно ли им доверять руководство другими?
К счастью, ситуация в стране по отношению к сиротам улучшается. К нам многие люди обращаются, чтобы принять ребенка в семью, и 26 детей ее уже обрели.
У нас был замечательный случай: удочерили даже ВИЧ-инфицированную девочку Олечку – умницу, красавицу. Почему-то люди с ВИЧ всегда красивые. Не знаю, это просто совпадение или компенсация от природы своеобразная. Приемные родители – образованные, имеющие определенный вес в обществе. Это редчайший случай, потому что люди обычно боятся брать детей с ВИЧ, хотя сейчас эту болезнь приравнивают к сахарному диабету.
Надеюсь, что с помощью вашей газеты детей, устроенных в семьи, будет больше.
Анатолий Петров
Источник: kavkaz.mk.ru