В этой школе ученики иначе смотрят на мир
«Крепость? Бесспорно. Пустая? Сомнительно. В большинстве случаев за толстыми прочными стенами крепости часто оказывается необычный внутренний мир», — писал Бруно Беттельхейм, автор одной из первых книг, посвященных проблеме аутизма. Несмотря на то что ученые до сих пор до конца не знают, что такое аутизм, детей с таким диагнозом с каждым годом становится все больше. Накануне летних каникул корреспондент «ЮП» побывал в единственной на Южном Урале школе для «особых» детей и выяснил, как здешние педагоги пытаются голыми руками пробиться через толстые стены аутичного мира.
Дождь идет
— А побывать на занятиях можно?
— Вы что, с ума сошли? Да вы же нам все уроки сорвете! — сразу осадила меня при телефонном разговоре директор Лариса Селиверстова, когда я изъявила желание написать репортаж об ее областном центре психолого-педагогической реабилитации и коррекции.
— Дети к чужакам очень настороженно относятся. Могут начать кричать, бить руками о парты, вскакивать с места. Они к нашим-то учителям полгода привыкали, в класс отказывались заходить… Знаете, как нам лучше поступить, - смягчается она, — вы приходите на наш праздник «День рождения» в пятницу. Мы будем поздравлять всех детей, кто родился этой весной. Там будут и учителя, и родители, выступят школьники разных возрастов. И вы сможете затеряться в толпе....
Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции разместился в центре города, близ площади Мопра, и представляет собой ветхое одноэтажное здание советских времен, изолированное от шумного мегаполиса высоким забором. С виду оно ничем не напоминает традиционную школу. Да, наверно, и не должно. Данный Центр — единственное общеобразовательное учреждение на Южном Урале для ребят с диагнозом «ранний детский аутизм». Здесь обучаются около ста учеников, которых обычные школы брать отказались.
Внутри помещение выглядит куда уютнее, чем снаружи. Стены просторного коридора украшают шарики, детские рисунки и поздравительные надписи. В несколько рядов расставлены стулья, на которых вертятся и гогочут ребята с первого по девятый классы. Все похожи на самых странных учеников самых обычных школ. У меня в классе тоже был странный мальчик — он был щуплый, туго соображал и мог весь урок говорить «капуста пусто» (не исключено, что он был аутист, но нам об этом никто не рассказывал).
— Играй, веселись, никогда не скучай, подарки, сюрпризы от всех получай — безошибочно рассказывает стихотворение восьмилетний Саша (имя изменено, — Прим. авт.). Среди детей, пришедших на праздник, он выступает первым и показывает очень неплохие результаты в развитии и обучении для своего возраста.
Больше всего мальчик любит считать. Этому он научился благодаря дождю и тучам. Каждый день, приходя в класс, Саша глядел в окно и произносил одну и ту же фразу: «Дождь идет. На небе тучи». А больше Саша ни говорил ничего.
Используя этот интерес ребенка, педагоги смогли расширить фразу до того, что туча может закрывать солнце. Что черная — это туча, а белое — это облако. Что, когда идет дождь, гремит гром, а на земле появляются лужи. Через три месяца Саша научился рисовать все эти погодные явления, а через полгода считать: сколько на картинке капель, сколько молний, прибавлять их и складывать.
— У большинства аутистов есть такая особенность развития — так называемые сверхценные интересы, — поясняет Ксения Капранова, учитель начальных классов Центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции. — Для одного ребенка — это рисование. Если к нему подойти с пластилином, табличками, картинками, он не воспримет материал, откажется выполнять задание, но если я с ним изображу на листе бумаги все цифры, буквы, сюжеты сказок по чтению, то тогда, возможно, мне удастся выйти с ним на контакт и уже приучать его к новым формам деятельности — лепке, счету, чтению, аппликации. У другого ребенка сверхценный интерес — это игрушки. А у Саши — дождь.
Заяц пьет чай
В первом классе у Ксении Капрановой, помимо Саши, учатся еще четыре ребенка — Леша, Маша, Таня и Вова (все имена детей изменены — Прим. авт.). У всех одинаковый только диагноз, а в остальном они совсем не похожи друг на друга.
Леша больше всего на свете любит смотреть телевизор. Он знал наизусть все названия телеканалов раньше, чем стал связно говорить, поэтому каждый урок строился вокруг этого сверхценного интереса ребенка. На уроке рисования Леша воссоздавал логотипы телеканалов, а когда стал изучать алфавит, то все буквы находил только в их названиях.
Маша — девочка с очень характерным аутичным поведением. Одно время она была зациклена на играх. «Как-то раз мы играли с детьми в чаепитие. Взяли посудку и поили игрушечного зайца чаем. В течение очень длительного времени Маша повторяла игру в чаепитие каждый день», — вспоминает Ксения. Когда на уроке труда стали проходить плетение косичек,
Маша нарезала длинные вязальные нитки и привязывала одну из них к своей ноге, другую — к ножке учительского стула, третью — к игрушке. Эти действия девочка повторяла на протяжении нескольких месяцев. Заставить прекратить Машу это делать — означало просто ввести ее в состояние страха, фрустрации и в конечном счете довести до истерики.
— Сверхценные интересы аутиста очень тесно связаны с так называемыми ритуалами. Это то, что делает, например, Маша. Для чего нужны эти ритуалы? Они детей успокаивают, помогают преодолеть страх. Выполняя привычные действия, которые ассоциируются с чем-то приятным, дети чувствуют себя защищенными, в домашней обстановке. Это как стена между миром и собой, которая, впрочем, есть у каждого. В основном стереотипное поведение проявляется, когда мы начинаем изучать новое задание. По началу моей работы ритуалов было гораздо больше, чем сейчас, когда мы друг к другу уже привыкли.
Двадцатичетырехлетняя Ксения Капранова — самый молодой учитель Центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции. Она пришла сюда на работу 1,5 года назад и менять эту профессию не собирается. Не пугают ни низкая зарплата, ни психологически тяжелая работа.
— Знаете, когда я впервые увидела этих детей, я подумала: боже, неужели их можно чему-то научить? Но уже через полгода ребята, которые не умели даже говорить, стали показывать порой феноменальные результаты в чтении, счете. И я поняла, что ежедневное повторение простых правил приводит к успеху — пусть не на первый день, а на пятидесятый, и что нет такого человека, которому нельзя было бы что-то не дать — есть просто люди, которым нечем поделиться.
По словам Ксении, положительные результаты во многом зависят от того, насколько рано началось обучение ребенка. Важно приступать к коррекционным занятиям уже с дошкольного возраста. Но, помимо обучения, главной задачей психолого-педагогической помощи является еще и формирование социального поведения ребенка. Аутист — это человек, который не знает, как ответить на вопрос, как повести себя в общественном транспорте, что делать на приеме у врача. Ему приходится осваивать то, что нормальному человеку нет необходимости. Конечно, большинство практических моментов, например, как помыть посуду или посадить зернышко, показать детям в рамках школы педагоги не могут. Время не резиновое: урок в начальной школе длится всего 35 минут. Поэтому основная работа ложится на плечи родителей.
— Большинство семей сами не знают, как правильно общаться со своими «особыми» детьми. Поэтому взаимодействие учителя и родителя очень важно. Только вместе мы можем закрепить полученный в школе результат и социализировать ребенка.
Больше места
Областной Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции открылся в Челябинске десять лет назад по инициативе нынешнего директора Ларисы Селиверстовой. В свое время она организовала детский сурдоцентр и на коррекционных занятиях выявила, что есть такая категория детей, которые слышат, но не говорят.
— Раньше их причисляли к глухим. До восьмидесятых годов диагноз аутизм просто не ставился, — говорит Лариса Евгеньевна. — Поэтому министерство просвещения, тогда оно еще так называлось, поддержало мою инициативу по созданию центра.
Сегодня здесь обучаются дети как по программам восьмого (для умственно отсталых) и седьмого (дети с задержкой психического развития) вида, так и по общеобразовательной.
— Если интеллект у ребенка сохранный, то аутизм не умаляет его умственных способностей, скорее, обостряет эмоциональный дискомфорт. Например, в этом году мы вывели мальчика в общую школу. И он показывал очень хорошие результаты в обучении. В следующем году он уже выпускается и собирается поступать в вуз, возможно, на специальность, связанную с компьютерными технологиями. Аутисты при правильном подходе могут спокойно существовать в обществе.
Лариса Евгеньевна проводит экскурсию по своему детищу. В целом коррекционный центр ничем не отличается от обычной школы — обычный компьютерный класс, обычный кабинет физики, химии, математики с развешанными на стенах тригонометрическими формулами, которые зубрят старшеклассники. Единственное, что бросается в глаза — ограниченное число парт. По нормам наполняемость класса для аутичных детей не должна превышать 5-6 человек, потому что каждый ребенок нуждается в индивидуальном подходе.
— На полу специально постелены ковры. Ребенок может встать посреди урока и поваляться, отдохнуть чуть-чуть. Устают ведь все дети. Просто все терпят, а они нет.
Ежегодно в областной Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции впервые приходят около 50 человек. Вместить всех желающих Центр уже не может. Его мощность рассчитана всего на 73 ребенка. Отчаявшиеся родители засыпали письмами уполномоченного по правам ребенка в Челябинской области и министерство образования области с просьбами решить проблему. Они не остались неуслышанными. В итоге было принято решение о переезде «особой» школы с первого сентября в областной центр диагностики и консультирования для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи, который расположен на улице Худякова, 20. Теперь в три раза больше ребятишек смогут получить квалифицированную помощь.
Махлеева Юлия
Источник: up74.ru
