Архив:

Тренажеры для Марины

«Только о грустном не пишите!» — попросила меня Марина Коломеец. Но как обойтись без печальных подробностей, если я знаю: автомобильная авария, случившаяся шесть лет назад, переломила ее жизнь пополам. И глазастая ярко-рыжая женщина, что улыбается мне сейчас из кресла напротив, – инвалид-«шейник» с тяжелой парализацией рук и ног, перенесшая много операций, в том числе – и лицевую пластику…

А еще она – профессиональный художник, причем успешно выставляющийся. Ее работы хранятся в частных коллекциях Испании, Швейцарии, США. Нынче летом она стала соорганизатором и участником большой выставки «Страна Сибирия», которая экспонировалась в Санкт-Петербурге.

Кемеровская художественная школа №1, в которой Марина Коломеец преподавала много лет, выдвинула ее нынче на звание «Кемеровчанка года». За что?

Наследница прапрадедов

Про Марину я была наслышана. «Заводная, яркая, жизнелюбивая», — так описывали ее наши общие знакомые. И прибавляли: «За что таких людей судьба наказывает?»

Марина с такой трактовкой той аварии (наказание) не согласна.

- Скорее, мне судьба шанс дала. Отец все время меня критиковал: мало работаешь, распыляешься на преподавание, на общение. Тебе писать надо! Вот судьба в коляску и усадила: рисуй.

Отец Марины, кстати, тоже был художником. И мама. Выпускники столичных училищ, они приехали в 60-е в Новосибирск. Так Марина, рожденная в подмосковном Орехово-Зуеве, стала сибирячкой. Вообще про историю ее семьи надо писать отдельный роман. Прапрапрадед Марины, Семен Семенович Бутаев, был архиереем. Несмотря на высокий священнический сан, увлекался изящными искусствами. В Павлово-Посаде имел три мастерские: иконописи, живописи и одно из первых в России фотоателье. В семейном архиве даже хранятся снимки позапрошлого века, где он запечатлен вместе с меценатом Третьяковым и… Львом Толстым.

Бутаев активно занимался благотворительностью и однажды, увидев на улице восьмилетнего оборвыша-сироту, взял его на воспитание в свой дом. У мальчика от рождения были изуродованы мизинцы. Несмотря на это, он стал художником. И взял себе имя благодетеля: тоже стал Семеном Бутаевым. Марина рассказывает: «Мне было 14 лет, когда я вместе с отцом впервые оказалась на выставке передвижников в Третьяковской галерее. Там висели две работы нашего прапрадеда!». Между прочим, у Марининого отца тоже с рождения были увечные мизинцы (наследственная особенность?).

Профессиональный художник, он не отдал дочь в художественную школу, хотя она с детства демонстрировала ярко выраженные способности (ее первая персональная выставка состоялась в Новосибирске, когда девочке было всего 14). Настоял на ее поступлении в архитектурный институт. Возможно, эта профессия казалась ему более надежной?

Во всяком случае, когда Марина вместе с мужем-архитектором приехала по распределению в Кемерово, жизнь казалась ей устоявшейся и правильной, как четкий чертеж. В первый же месяц молодая семья получила квартиру, родился сын, работа спорилась. А вскоре Марина стала и преподавать…

По принципу «зато»

Когда я киваю головой, заранее сделав сочувственную мину перед словами «и вдруг эта травма», Марина смеется: «Я судьбу за нее не корю! Все – не случайно. Знаете, что я первым делом врачу сказала, когда очнулась и пичугу какую-то за окном увидела? Какое счастье, что вижу! Могла ведь и совсем ослепнуть…».

Кстати, из пяти человек, что находились в машине, травму получила одна Марина. У остальных – ни царапины. А мужчина, который был за рулем, вскоре стал… Марининым мужем.

И это – еще одна история, из которой можно было бы написать отдельный роман. К моменту той катастрофы Марина была замужем уже второй раз. Сын заканчивал школу, второй муж привел к Марине «в родственники» свою дочь Алену… И все вроде шло хорошо, но не все люди способны на долгое подвижничество. Требовать, чтобы мужчина стал сиделкой при жене, которую надо собирать по кусочкам, – жестокое требование. Поэтому когда супруги расстались, Марина не держала на мужа зла: значит, так было надо. А вскоре в ее жизни появился Константин.

- Погодите! – не могу взять в толк. – У вас что, роман был раньше?

- Нет! Просто Марина мне очень нравилась, а тут такое случилось… Ну, и вину свою я, конечно, чувствовал, хотя она и говорит, что никто не виноват. И помощь, конечно, человеку после такого была нужна…

Короче говоря, как-то незаметно Константин Эпов (между прочим, тоже художник, директор художественной школы в городе Топки) стал для Марины всем: и мужем, и сиделкой, и партнером по творческим проектам.

- Первый тренажер, который я для нее соорудил, был мольберт! – смеется он сейчас.

Это правда. Хотя травмированные руки трудно привыкали к кистям и карандашу (порой кисточки даже приходилось привязывать к руке), Марина упорно «возвращала себя в строй». Остроумные тренажеры, сконструированные Константином, заняли целую комнату в их квартире. Многие из них сейчас уже потеряли свою актуальность. Многие – стали образцом для подобных в центре реабилитации инвалидов.

- Года три я все пыталась себя на ноги поставить, — говорит Марина. — Потом поняла: надо не ходить учиться – надо душой ходить. Это главное.

- Конечно, зачем человеку ноги, если у него крылья есть? – вторит Константин.

По его словам выходит, что та жестокая авария к его жизни тоже многое добавила. Подарила, например, любовь Марины. Заставила иначе смотреть на людей. «Я, — признается, — раньше таким жестким был, нетерпимым, резким. Сейчас – все иначе».

«Апельсин» растет в Сибири

За время, прошедшее после, Марина написала более ста полотен. Выбивать себе льготы – не в ее характере. Поэтому не настаивая на персональных выставках, она стала выкладывать репродукции в интернет. И оказалось, ее картины востребованы!

Так однажды ее нашли устроители ежегодной «выставки кошачьих портретов» из музея котов в Каталонии (Испания). Две Марининых работы стали там лауреатами в двух номинациях! Так на нее вышли кураторы из Санкт-Петербургского музея истории и этнографии. Их заинтересовала серия ее картин «Легенды Сибири». Марина привлекла к проекту музей-заповедник «Томская писаница», музей археологии, этнографии и экологии КемГУ, а также кемеровских коллег-художников – и в Питере состоялась выставка «Страна Сибирия». Замечательно, что результатом того путешествия в северную столицу стал еще один художественный проект, который Марина осуществила вместе с падчерицей Аленой Андреевой (дочерью своего второго мужа). Это выставка «Город, среда, ощущения», развернутая в кемеровской ДХШ №1.

Кажется, на этом можно было успокоиться: есть любимый мужчина рядом, есть верные друзья, есть творчество, успехи, приглашения. А Марине мало. Не так давно она поняла, чего им с Константином не хватает: детей рядом. Свои – выросли, разъехались. Учеников нет. Хотя… Кто сказал, что преподавать можно только в рамках художественной школы?

Год назад власти города предложили Коломеец и Эпову поработать в санатории «Журавлик». Они жили там и вели студию для детей с серьезными нарушениями здоровья: ДЦП, травмы, аутизм. Каково же было удивление одного из педагогов, когда ученица Коломеец заняла на всероссийском конкурсе детского рисунка призовое место! «Разве может ребенок с диагнозом «аутизм» состязаться со здоровыми детьми?» — удивлялась та. «А что тут такого? – недоумевала в ответ Марина. – Ведь если ребенок с нами не говорит, это вовсе не значит, что у него ничего нет за душой».

Вот уже три месяца Марина Коломеец и Константин Эпов ведут у себя дома студию художественного творчества «Апельсин». Каждую неделю по выходным к ним приходят шестеро мальчиков и девочек в возрасте от 6 до 13 лет. Они не просто учатся рисовать. Рисуя, дети сочиняют стихи и сказки про свои работы, устраивают обсуждения и целые театрализованные представления. Та комната, что когда-то была «тренажерным залом» для Марины, стала сейчас больше похожа на учебный класс: с зеркалами на уровне детских глаз для пущей освещенности, с рядом дополнительных столов, с папками рисунков.

Возможно, и впрямь для тренировки крыльев нужнее не беговая дорожка, а полдюжины мольбертов с учениками?

Ольга Штраус

Источник: www.kuzbass85.ru