Часто я задумываюсь: а как бы сложилась моя жизнь, не случись того рокового выстрела? Я смогла бы пробежаться по берегу реки, быстро взлететь вверх по лестнице, наверняка, я нашла бы себе другую работу, и, наверное, все у меня было бы по-другому... но от судьбы, как говорят, не уйти...
Начну издалека. У нас была дружная семья. Мама, папа, брат, старше меня на три года, и я - последний ребенок в семье. Отец работал егерем в отдаленном хозяйстве - нравилось ему на природе, вот и выбрал он себе такую работу. Пока брату и мне не нужно было ходить в школу, мы все жили с отцом, в его лесном хозяйстве. Нам, детям было очень хорошо на природе. Рядом была река, мы удили рыбу, собирали грибы, ягоды, - время было солнечное и беззаботное.
Брат пошел в первый класс, и мы с мамой перебрались жить в поселок. Изредка папа наведывался к нам, а летом опять вся семья переезжала к нему в лесной домик. Так и в то роковое для меня лето, мы жили в лесу у отца и даже не подозревали, что беда совсем близко.
Как-то у нас начали заканчиваться запасы продуктов, и мама в очередной раз собралась с сумками в поселок за хлебом, мукой, сахаром и всем необходимым. Мы остались дома, а папа довез ее до дороги, откуда она уже добралась транспортом до нашего поселка, обещав вернуться к обеду. Вскоре приехал отец, и мы занялись нашими обычными делами в ожидании мамы.
Солнце катилось к зениту, и мы возвращались из лесу вместе с отцом, направляясь к реке, где нас ждала оставленная ними лодка, для того, чтобы мы могли переплыть на другой берег, где и был наш лесной дом. Надо сказать, что у отца с собой было заряженное ружье - без него он никогда не ходил в лес. Мы с братом запрыгнули в лодку, отец сел за весла, положив ружье на дно лодки, и быстро погреб к берегу. Едва лодка коснулась речного дна, как между деревьев показался мамин силуэт. Она уже вернулась из поселка и в руках у нее были тяжелые сумки. Отец, забыв обо всем, выпрыгнул из лодки и побежал к маме, чтобы помочь ей донести сумки до дома.
Все, что случилось потом, я вспоминаю всю свою жизнь, как страшный сон. Не знаю, что заставило моего брата это сделать, но он тут же бросился к ружью, и, схватив заряженное оружие, нажал на курок. Раздался выстрел, заставивший всех оцепенеть от ужаса. Пуля угодила прямо в меня. Вернее, в мою коленку. Она раснесла ее буквально, на части. Позже мне приходила в голову мысль - угоди она чуть выше, и не пришлось бы мне мучиться всю жизнь...
Все лето я провела в больнице, потом реабилитация, потом опять больница, поездки по врачам - светилам медицинской науки. Об учебе не было и речи - я была прикована к кровати. Весь год мама ездила со мной по каким-то НИИ, медицинским институтам, докторам, знахарям, бабушкам - целительницам, костоправам и так далее, но все это не принесло никакого результата.
Потом был суд, меня приносили в большой зал, полный народу, я что-то рассказывала о том случае... В общем, для брата все обошлось, никуда его не забрали, оставили дома, с родителями тоже все было в порядке, ну, поволновались, конечно, все-таки следствие, милиция, разбирательства, все это добавило седых волос и отцу и матери. Учителя стали приходить ко мне домой, со школой все восстановилось, я догнала свой класс, но ходить по-прежнему не могла, и занималась дома.
Врачи поставили мне неутешительный прогноз: нога больше расти не будет, помочь ничем нельзя. Получалось так, что кроме костылей, они мне ничего предложить не могут. Но надежда умирает последней, и мы всей семьей надеялись на то, что все изменится в лучшую сторону. Все наши надежды были связаны с доктором Елизаровым, самым известным в то время врачом по таким болезням, как у меня. Спустя пару-тройку лет мы с мамой поехали к нему на прием поездом, через полстраны. Тщательно осмотрев мою ногу, он с грустью в голосе подтвердил прогнозы своих коллег, сообщив мне, что коленный сустав у меня отсутствует, и даже его волшебный аппарат в моем случае бессилен - ноге суждено остаться такой, какой она была в момент выстрела...
Мы вернулись домой, и мама принялась хлопотать о приобретении для меня специального аппарата, с помощью которого я могла бы ходить. А пока я передвигалась только на костылях. Это было мучительно. Моя маленькая ножка болталась из-под длинной юбки, на которые я теперь была обречена по жизни. Нога не сгибалась, опираться на нее было страшно больно, костыли давили на подмышки, и я все больше передвигалась по дому, прыгая на одной ноге.
Вскоре меня повезли в город на примерку. Когда я увидела это сооружение в углу врачебного кабинета, мне стало плохо. У стены стояла здоровенная железяка, вся в каких-то обручах, ремнях... в общем, вид у нее был весьма устрашающий. Я даже расплакалась. Когда меня уговорили ее примерить, выяснилось, что она весит шестнадцать килограмм. Поначалу я даже не смогла сдвинуться с места.
Как объяснил врач-ортопед - конструкция аппарата довольно сложная, и обеспечивает полную фиксацию конечности, а тяжелая - потому что кроме железа еще не придумали таких же прочных материалов. Но несмотря ни на что, самое главное - больной ноге было не больно во время передвижения. Я на нее практически не опиралась. И еще врач обрадовал, что расти эта конструкция, будет вместе со мной. Показал, что и как, и отпустил, наконец-то, нас домой.
Дома я училась ходить на железной ноге, сначала вокруг стола, потом во дворе дома, постепенно смогла самостоятельно ходить в магазинчик по соседству. Затем пришло время, когда я смогла ходить в школу. Как я радовалась тогда, увидев своих одноклассников, учителей... Ко мне все отнеслись очень хорошо, по-доброму. Ребята по-настоящему переживали за меня, и в учебе помогали мне, кто как мог. После долгого перерыва я училась с удовольствием и даже с рвением.
Надо сказать, что после первых операций мне определили инвалидность второй группы. Но мама никак не хотела смириться с этим, считала, что это несправедливо, и что у меня должна быть первая группа. Однажды она объявила, что пора этим наконец-то заняться, и началась очередная серия хождений по врачебным кабинетам, собиранием справок и проч. Все это закончилось неожиданным, сильнейшим потрясением для всех нас, и, главное, для меня...
Пришел день, которого все так долго ждали - заседание комиссии ВКК в нашей районной поликлинике. Мы пришли туда, как всегда вместе с мамой. Вместе мы и предстали пред светлые очи восседающей за столом группы врачей. И то, что я от них услышала в свой адрес, буквально добило меня. Большего цинизма я нигде и ни от кого не слышала.
Рассмотрев историю моей болезни, врач - женщина восточного вида в круглых очках, рассказала нам, что первая группа для меня закрыта, поскольку конечность, хоть и не действует, но как таковая, она имеется. Другое дело - если бы ее не было. Тогда конечно, о чем речь – тем, кто без одной ноги, или, к примеру, без двух, они не могут отказать. Но у меня не тот случай… Все мамины объяснения, доводы, просьбы, и даже демонстрации моей конечности ни к чему не привели. И тут докторша заявила: - Знаете, единственное, чем мы можем вам помочь, это предложить ампутацию ноги. Только тогда мы сможем перевести вас на первую группу. Ампутировать ногу, скорее всего, можно так, как вам удобнее - хотите по колено, хотите выше, а можно только одну стопу. Выбирайте.
От таких слов я чуть не упала в обморок. Мама схватила меня в охапку, и волоком вытащила в коридор. Позднее я слышала, как она со слезами рассказывала отцу: - Ну не могут перевести на первую группу - так бы и сказали - не можем, мол, и все тут. Но зачем же такое говорить при ребенке?
Честно говоря, я и сама этого не понимаю. Сейчас я взрослый человек, у меня есть свои дети, и я все вижу иначе, чем в то время. И меня искренне удивляет, как взрослая женщина, врач, наверняка чья-то мать, смогла произнести такие слова? Ведь существует же и для врачей профессиональная этика. Или это пустой звук?
Ампутировать ногу... да как такое может вообще придти в голову? Коленка со временем зажила, заросла, потеряла болезненную чувствительность, и я иногда даже могу на нее опираться. Дома я, конечно, снимаю тяжелый аппарат, и когда надо быстро снять трубку у телефона, или когда ночью приспичит в туалет, да и просто передвигаться по комнате я научилась без аппарата и костылей, ковыляя и криво опираясь на больную ногу. Ну, то есть, худо-бедно, но я же с помощью этой ноги все-таки могу как-то ходить. А тут - ампутировать... И что? Все сначала? Да лучше мне вообще никакой группы инвалидности не надо - думала я.
А знаете, вот, наверное, ради этого случая, я и вспомнила сейчас всю свою невеселую историю. Потому что пока я таскаю на себе эту шестнадцатикилограммовую железяку, жизнь столкнула и продолжает сталкивать меня с очень разными людьми. И когда я оказываюсь в трудной ситуации, мне хочется доказать, что я сильнее, потому что всю жизнь я только и занимаюсь тем, что решаю какие-то проблемы и чего-то добиваюсь.
А в целом, мне грех жаловаться на судьбу. Я закончила институт, удачно вышла замуж, родила двоих сыновей, мне, как инвалиду, дали большую квартиру, не сразу, но дали. Я работаю в крупной фирме. Меня ценят, как хорошего специалиста. Правда, зарплата совсем небольшая, и по вечерам мне приходится мыть полы в соседнем офисе. Муж, конечно, против этого, но это мое решение. А мои мужчины называют меня "пробивной силой" из-за того, что я всегда всего добиваюсь сама. Ведь это закалка, привитая мне с самого детства моей мамой и самой судьбой.
Мама уже умерла, папа умер еще раньше. Остался брат. С ним сложнее. Нет, с ним все в порядке. Большой дом, хорошая работа, жена. Но отношения всю жизнь у нас с ним почему-то не складывались, хотя я никогда не упрекала его ни в чем. А главное - у него нет детей... Часто я слышала от людей, что это его Бог наказал. Не хочу думать об этом, ведь он родной мне человек, и я желаю ему только добра. А судьба, она у каждого своя, и с ней, как говорится, лучше не спорить!