Похоже, мне повезло — я смогла посмотреть, как решаются проблемы тех, кто слабее нас, в странах, где из людей давно не делают гвозди. Поводом стала поездка в город Люксембург, столицу европейской страны, где цены настолько высоки, что местные люди отправляются на закупки в Германию. Мы ищем Люксембургский дворец и думаем, что находим: огромный замок, стрельчатые окна, парк, фонтаны, клумбы, столики кафе, за которыми сидят исключительно люди за 80, если не под 100. Они передвигаются на колясках и с ходунками, переезжают на них в ближайший шопинг-центр и рестораны.
Позже выясняется, что этот замок, самый крупный в этом малом государстве, передали на благотворительность, под дом престарелых. А парк, кафе, фонтаны и клумбы — это его хозяйство. У каждого живущего здесь своя малая квартирка, со своей обстановкой, фарфоровыми кошками и геранями на подоконниках.
Персонал тут негрозен, а общество разделено разве что на клубы по интересам. Когда смотришь на его жизнь, понимаешь, что старость может быть нестрашной, не нищей и не позорной. Пенсионеры живут лучше, чем те, кто гораздо моложе и работоспособнее их — потому что пенсионная система в стране работает, а не обсуждается, медицина давно стала страховой и социально доступной.
Пример тому — госпиталь австрийского города Грац, соотносящегося размерами с Киевом, как еврокопейка с олимпийской гривной. Для Грациозной размеренно-велосипедной жизни местная больница — характерная деталь. Разросшаяся на четверть города, состоящая из полутора десятка корпусов, она — пример не медицинского, а социального развития страны.
Здесь нет места евроремонту с золотыми ручками и вензелями (о нем тут ничего не знают так же, как корейцам неизвестна морковка по-корейски). Минималистский ремонт сделан с умом и без ложных затрат. В палатах — по две медсестры на четыре пациента, эти медсестры действительно в палате есть, они милы и рады людям.
Прибывшего на лечение 12-летнего мальчика с ДЦП принимают как принца, улыбаясь ему. Мальчик с мамой улыбаются в ответ — вроде и проблем нет, вроде и неотличимы они от других членов общества.
«Тут из болезней не делают проблем, пациентам сообщают их диагнозы, описывают возможные перспективы и методы лечения. На них можно согласиться и подписать об этом бумагу. Или отказаться — и тоже подписать бумагу о том, что ты проинформирован и принял решение самостоятельно. Госпитализация и лечение проводятся без доплат, с использованием страховки, обычной, социальной. Если человек хочет, чтоб его лечил профессор, он может доплатить за страховку класса «люкс». Но если во время операции происходит нечто, с чем не может справиться персонал и нужна более квалифицированная помощь, профессор встает, моет руки, идет оперировать и доплату за это с больного не требует», — разъясняет мне коллега особенности социальной медицины.
Идем по коридорам, где ремонту далеко до наших частных клиник, но все продумано до мелочей: кровати модернизируются из детских во взрослые, легко поднимая и опуская матрац и бортики; они оборудованы креплениями для капельниц и за ними не нужно гоняться со штативом-треногой, они легко проходят в лифты и застелены самыми дорогими одеялами, которые только попадаются в магазинах, потому что все лучшее действительно — детям и нуждающимся.
В реанимации постоянно дежурят три врача на четырех пациентов. А для тех, кому стало лучше и кого перевели в обычную палату, оборудованы релакс-площадки, стоят стеллажи с книгами и настольными играми. Раз в день на этаже появляются «больничные аниматоры» — персонажи, которые развлекают пациентов: кто выздоравливает, тот не должен скучать.
С больными, особенно с инвалидами, врачи не разговаривают, нависая над ними грозной тучей, обход — не время прятать еду в тумбочки и наводить в них порядок, чтоб не ругали и вещи не забирали. Обход — это время веселого и легкого общения с врачами, несмотря от сложности диагноза пациента.
Мы и раньше догадывались, что вопрос питания пациентов в западных больницах решен положительно. Теперь можем рассказать, как именно: чистейшие подносы, затянутые пленкой, на которых сервирован завтрак, обед, ужин, аккуратно разносятся по палатам. На кухнях все это можно съесть или приготовить свое. Микроволновки, кофе-машины и прочее оборудование входит в комплект, как и диваны, стоящие у окон с видом на нечто красивое — жизнь тех, кто слабее нас, должна быть комфортнее нашей.
За время общения в европейских госпиталях и прочих элементах здоровой соцсистемы я поняла, что меня почему-то не удивляют особенности нашей медицины: чугунные древние ванночки вместо кроватей для новорожденных в лучшей перинатальной больнице Украины. Тараканы, шествующие по стерильному отделению «хорошей клиники». Необходимость внесения благотворительных взносов в больницы не только деньгами, но и продуктами, мылом и чистящими средствами (список некоторые клиники раздают напечатанным сразу при госпитализации). Наличие в больницах дорогого оборудования, которое они не могут применить, и отсутствие элементарно необходимого.
Украинские доктора мне периодически рассказывают о том, как обнаруживают дорогие томографы в сельских больницах, где пациентов человек пять. Они припадают пылью, ими пользоваться не могут и смысла в этом не видят. Не поражают истории о том, как в фельдшерских пунктах дорогие вакцины, поставленные в рамках международных медпрограмм, помещают в морозильники, где они погибают. Не смущают рассказы о закупках для выхаживания грудничков аппаратов, предназначенных для годовалых детей. Того, кто рожден в СССР и живет в нынешней Украине, такими чудесами впечатлить сложно.
Но меня удивляет, когда оборудование в больницах подобрано рационально, с осознанием нужд. Когда персонал компетентен, профессор обладает профессорскими знаниями, медсестры — сестринскими, и все они, как ни странно, милосердны к болящим. Эра милосердия, пришествие которой предрекали писатели Стругацкие, явилась не на нашу территорию. Нашей привычней другая программа.
«Ваша проблема в том, что система здравоохранения, существовавшая при Союзе и соответствовавшая запросам того режима, была разрушена в связи с политическими переменами и отсутствием репрессивных запросов. Новая система не была сформирована. Государственная система не работает, слишком многое отдано в частные руки. Адекватного медицинского всеобщего социального страхования нет. Человек, не имеющий денег, теряет шансы и на качественную медицинскую помощь, и на спасение. Ситуация в Украине хуже, чем в Казахстане, где президент Назарбаев лично занялся медициной, отстроив суперсовременные клиники даже в дальних аулах», — рассказывает мне профессор, хорошо знающий историю СССР. Его семья, жившая в России, с началом войны была отправлена в Сибирь. Этнические немцы, они выжили не все и с трудом. Сам профессор смог выехать в Австрию с первой волной эмиграции, но в Киеве бывает часто. У него тут не иссякает контингент тех, кто намерен лечиться за границей.
«Дело в том, что стоимость лечения в европейских клиниках сопоставима с украинскими частными, а иногда и ниже. Но здесь точность диагнозов, адекватность лечения и отношение к людям совсем другие», — объясняет мне профессор. Сам он пользуется не социальной страховкой, а люксовой — 1500 евро в месяц на семью из восьми человек, в которую входит не только медицинское обслуживание, но и все приобретаемые лекарства.
В отличие от Украины, тут за милосердное или хотя бы милое отношение к пациенту доплачивать не надо. Дети — это приоритет симпатий и медперсонала и вообще граждан стран, живущих в более спокойной обстановке, чем наша. Старики, инвалиды — это приоритет в деле сострадания и помощи. Инвалидность не сопровождается поражением в правах, а старость достойна, хотя на улицах нет красных лозунгов «Социализм — наше достойное будущее». Да и вообще, лозунгов и рекламных билбордов на улицах нет. Милосердие нет смысла рекламировать, если оно вошло в обиход.
Когда я вернулась в Киев, на широко известные Печерские холмы, застала под окнами переполох: на сделанной под выборы детской площадке некто подкопал мышьяк. Дети его обнаружили, игрались, чудом не наглотались. В ЖЭК и прочие инстанции о ЧП сообщили, но это ни к чему не привело — площадку не закрыли и не очистили, расследование не начали. В нем, и правда, нет смысла — наше общество по-прежнему кует гвозди из людей, непривычных к социальной справедливости, заботе и милосердию. Гвоздям отрава не страшна.
Янина Соколовская
Источник: izvestia.com.ua