Кызылординка Зауре Уксимбаева устала писать письма в инстанции, доказывая чиновникам немилость нашего законодательства по отношению к инвалидам. Она даже президенту отправляла письма несколько раз. Но жизнь у инвалида с детства становится всё суровее, а перспектив всё меньше.
– Взять хотя бы очередь на получение арендного жилья из государственного фонда, – говорит девушка. – Мы, «неходячие», записаны в эту очередь наравне с матерями-одиночками, афганцами, чернобыльцами и оралманами. Мы со своими горшками, памперсами, колясками – в один ряд с людьми, у которых есть руки и ноги. Они могут ждать годами, за ними не нужен индивидуальный уход, им не нужны специальные условия. А мы – не можем, мы же беспомощны.
Сама Зауре живёт с папой, мамой, братом и его женой в неблагоустроенном доме на окраине города.
– Если честно, собралась из родного дома в дом инвалидов, – признаётся девушка. – Не потому, что семья меня не любит, я близким дорога. Но я знаю, что обременяю окружающих, надо ж трезво смотреть на жизнь. Мне их жалко. Нужно перебираться в интернат, пока родители живы. Чтобы они могли навещать меня, чтобы я привыкла к казённому учреждению постепенно, не испытывая одиночества. Я за 30 с лишним лет своей парализованной жизни набралась мужества и принимаю тот единственный выход, что есть.
А раньше Зауре была бойцом, всегда цеплялась за любую возможность получить место под солнцем.
– Да устала себя обманывать, – вздыхает она. – Всё надеялась на государство, всё верила в незыблемость принципов гуманизма. Фигня всё! Возьмите опять же мою жилищную эпопею. С каким боем я вообще попала в очередь на квартиру! Чиновники меня убеждали, что и не нужна она мне, и не положена, потому что есть у меня крыша над головой, и есть кому за мной ухаживать. Я написала десятки писем в исполнительные органы и министерства, объясняя, что жильё мне нужно собственное и благоустроенное, я хочу в квартиру ради воды в кране и унитаза, и ради того, чтобы уход за мной для домашних наконец-то перестал быть каторгой. Пока меня всё-таки поставили в очередь – волосы поседели. Было даже такое, что один «дядечка» мне присоветовал, мол, забеременей быстренько от кого-нибудь и встань в очередь как мать-одиночка. Так надёжнее. Какая беременность с ДЦП?!
Или пандусы. Все друзья Зауре, тоже инвалиды-колясочники, она с ними общается по телефону, согласны подписаться под петицией в Комитет по строительству.
– Нужно, чтобы в комиссию по госприёмке жилых домов и зданий социального назначения обязательно включали колясочника со стажем, – объясняет Уксимбаева. – А то что строят-то? Мы ж не альпинисты, чтобы по тем пандусам, которые делают в современных зданиях, взбираться! У нас нет ни сил, ни смелости на те уклоны! Вот пускай комиссия и посмотрит, как колясочник одолеет пандус, как он развернётся на лестничной площадке или в коридоре квартиры, как въедет в ванную комнату и туалет. Это если государство согласно с тем, что на место под солнцем имеют право не только здоровые граждане.
В очереди на квартиру Зауре числится под номером 4449.
– Можно и не говорить уже о той очереди, – отмахивается девушка. – Я посчитала недавно: теми темпами, что Кызылорда строит арендное жильё, я получу свои квадратные метры лет в 156. А столько не живут. Мне очень жаль расставаться с мечтой, мне стыдно за то, что и для государства, для страны мы – инвалиды со сложными диагнозами – обуза. Но не умирать же теперь? По-строены для нас дома инвалидов – там и придётся жить. Среди равных.
Среди нас, грешных, жизни нет…
Наталья Денисова
Источник: megapolis.kz