Для инвалида желание было - из несбыточных
У Олеси - три профессии: маникюрши, бухгалтера, кладовщика. А впереди - еще и профессия переводчика. На выставке живых скульптур с Русалочкой-Олесей хотели сфотографироваться сотни мурманчан. Она три месяца учила норвежский язык в Киркенесе и на днях опять отправилась туда, чтобы совершенствоваться в нем. Если очень сильно мечтать, мечты сбываются. Всегда.
Человек она веселый, открытый и непоседливый. Инвалид детства - Олеся Котаменкова.
Цыганочка без выхода
- Олеся, а о чем ты больше всего мечтаешь? - спросила ее как-то заместитель директора Мурманского дома-интерната для престарелых и инвалидов Анна Меньшикова.
- Танцевать! - выдохнула девушка.
До 12 лет, когда ей сделали вторую операцию, девушка не могла ходить совсем - ползала. Детский церебральный паралич отнял возможность ходить с рождения. Но к тому времени, как попала в дом престарелых, операция, которая подняла ее на ноги, была позади - Олеся передвигалась с палочкой. Правда, атрофированные мышцы ног не слушались, каждый шаг давался с трудом. А вот плечи, руки, хотя были по-девчоночьи изящны, налились силой - на них ложилась вся нагрузка.
- Танцы будут, - загадочно сказала Меньшикова и ушла в свой кабинет. А там села и задумалась. Думала долго.
А в канун Нового года в интернате состоялся концерт. Помните, в балете «Кармен» во втором акте на сцене сидят шестеро кабальеро и без музыки, не вставая со стульев, четко и точно отбивают ногами знаменитую испанскую чечетку - цепетеадо. Зрелище завораживает. А номер, который придумала Анна Меньшикова, зал просто взорвал. Занавес открылся - а на сцене сидят на стульях шесть цыганок. И сама Меньшикова среди них, и Олеся, конечно. Сидят, закрыв лица пестрым ворохом разноцветных юбок. А потом медленно-медленно эти юбки, как веера, в стороны разводят, открывая свои лица - с сияющими глазами, серьгами-кольцами, на груди мониста сверкают. И тут музыка грянула, да как пошли самодеятельные артистки цыганочку отчебучивать. Сидя! Плечами трясут, браслетами на взмывших вверх руками звенят, юбки, словно вихрем их взметнуло, - туда-сюда летают.
И Олеся среди них. Самая юная и раскованная. Самая цыганистая со своими черными, зажигательными глазами. Самая азартная - потому как к этому танцу она всю жизнь шла.
У тебя все получится
Свою маму она найти пыталась. Знала, что та родила ее в Мурманске и тут же от нее отказалась. Слышала, что та была совсем девчонкой и испугалась диагноза ДЦП у новорожденной. Впрочем, разве в диагнозе дело? Разве мало родителей, самоотверженно поднимающих больных детским параличом ребятишек?
Они с Анной Михайловной ту маму долго искали. Писали запросы, обращались в архивы. Потом Меньшикова сказала:
- Лучше не надо ее больше искать...
- Да и ладно, - легко согласилась Олеся. К тому времени она Анну Михайловну своей мамой считала.
Жизнь ребенка, с рождения обреченного на казенный дом, - безрадостна. В своем первом детском доме - в небольшом городке области - Олеся прожила до шести лет. Вспоминает лишь обиды, попреки, кашу с пенками, которые она ненавидела, но доедать заставляли - до тошноты. Воспитатели и няни были скоры на расправу, тумаки так и сыпались. Но уже тогда у Олеси - крошечной девчушки, проглядывал, проклевывался бойцовский характер. Спуску и в то время никому не давала.
Потом - спецсанаторий в Ура-Губе, там Олеся жила до пятнадцати лет и вспоминает его с доброй ностальгией. Там к черноглазой девчушке относились хорошо - старались помочь, вылечить, любили за открытость, веселый характер, приглашали в гости. Потом - еще одна школа-интернат в Петрозаводске, затем такое же заведение в Тихвине. Так она и скиталась, пока не оказалась в родном Мурманске.
Когда ее определили в дом-интернат для престарелых и инвалидов, на хрупкую, как пичужка, девочку навалилась тяжелая депрессия. Она пришла в комнату, куда ее поселили. Не глядя на бабушку-соседку, завалилась на кровать и уткнулась в стену. Мир, казалось, отвернулся от нее, и она от него - тоже. Подумаешь - не больно-то и хотелось. Жизнь казалась беспросветной. Она лежала и думала - неужели вот это ждет меня теперь всю жизнь? Ей было всего-то чуть больше двадцати.
А потом вернулась из отпуска замдиректора Анна Меньшикова. «А у нас новая девушка!» - встретили ее подопечные.
- Я знаю, мне перед отпуском звонили, - сказала Анна Михайловна. - Только не вижу, где она?
- Да вы ее встретили! В коридоре, - не поверили ей.
И она вспомнила. Да шел ей навстречу в коридоре какой-то крохотный мальчишечка. Очень коротко стриженный, черноволосый, глаза в пол, тоненькие ноги в брючках, нелюдимый. Она подумала и пригласила Олесю к себе. Та пришла, опираясь на палочку, и села. Отвернулась, глаза вниз.
- Какое у тебя имя красивое, - сказала девушке Анна Михайловна. - И сама ты очень симпатичная. Еще бы глаза твои увидеть?
И девушка посмотрела ей прямо в лицо. И улыбнулась - впервые за время, проведенное в этих стенах.
- Ты молодая, - сказала ей просто Меньшикова. - Надо жить. И не просто жить, а учиться, получать профессию, работать. У тебя получится, вот увидишь.
Попутный ветер - не для каждого
Правду говорят: для тех, кто плывет в никуда, - не бывает попутного ветра. Анна Михайловна первое время буквально заставляла Олесю что-то делать, идти вперед. Просила свою дочку с подружкой сопровождать девушку в город, если той что-то понадобится. Посоветовала окончить курсы при Мурманском центре занятости населения. Девушка пошла учиться. Получила специальности маникюрши (теперь ноготки у нее - загляденье!), кладовщика, бухгалтера. Потом обнаружилось, что у Олеси явные способности к лингвистике - ей очень легко давались иностранные языки, даже в аттестате по английскому пятерка. А попутный ветер - он всегда придет, если человек к чему-то стремится.
Как-то раз Олеся решила помочь своему другу-инвалиду Тимуру, который живет в Шонгуе, а прописан в Коле, оформить документы на очередную субсидию. Приехала с ним в Колу (несмотря на то, что ходит она с палочкой и не очень быстро, Олеся - человек непоседливый и резвый), пошли по инстанциям. А у него в этот день в центре занятости Колы должно было состояться собеседование с норвежцами. В тот момент наши северные соседи набирали кольских ребят на курсы норвежского языка. Олеся пошла на собеседование с ним за компанию. А там встретила преподавателя Михаила Левина, он рассказал о проекте, который координирует с норвежской стороны Каштейн Кристиансен, а с российской Владимир Колесников, начальник областного управления службы занятости населения.
Цель проекта - обучить группу мурманчан-инвалидов норвежскому языку и организовать для них необходимую стажировку в Киркенесе, чтобы они приобрели достаточную компетенцию, предпочтительно для работы на норвежских или российских предприятиях туристической отрасли или в сфере услуг. Олесе идея показалась очень интересной, она записалась в группу и заполнила анкету. Конечно, ей пришлось непросто, первые три зимних месяца надо было ездить заниматься в Колу. Дорога неблизкая даже для здорового человека, а представьте - по гололеду да с палочкой в руках? Но Олеся справилась, порой ее подвозил преподаватель, а норвежский ей давался на удивление легко. А потом они поехали в Норвегию. Их - трех девушек - поселили в трехкомнатную квартиру, а ребят-инвалидов - в другую. Норвежцы оплатили им жилье, коммунальные услуги, проездной на автобус и еду. А вот на занятия по языковой практике приходилось ездить на автобусе каждому по отдельности. Но Олеся трудностей не испугалась, занятия прошли успешно, и вот теперь у нее впереди новая стажировка в Норвегии, а значит, новые знания, новые знакомые и заманчивые перспективы.
И опять - Солнце!
Она очень много ездит по Мурманску, дома сидеть не любит, обожает движение. Гололед, мороз, дождь - никакая непогода не остановит Олесю, если ей куда-то надо. Забирается в автобусы, спускается по скользким ступенькам, что и здоровым-то непросто дается. Порой ловит на себе чей-то удивленный взгляд, кто-то качает головой, глядя на ее усилия.
- Ну что ты смотришь? - не выдержала она как-то, наткнувшись на бесцеремонные гляделки какого-то здоровенного парня. - Лучше бы помог. Ну я инвалид, и что дальше? Ты тоже инвалид. Только на мозги, как видно. Или на душу.
Тот отвернулся. А Олеся даже не обиделась. Люди всякие бывают, как и погода. Не бывает на небе все солнышко, когда-то и гроза. Но ведь потом - опять солнце!
У нее в комнате очень уютно. Олеся гордится, что аппаратура у нее своя: телевизор, микроволновка, компьютер. Из своих небольших доходов она оплачивает Интернет, телефон, проездной билет, покупает косметику, моющие средства и так далее. Свободных денег у нее немного, после оплаты за интернат остается около трех тысяч. «Но спасает то, что нет вредных привычек», - улыбается она. Денег мало, но она не жалуется. Вообще не умеет жаловаться и жалеть себя. И какой смысл жалеть? Живет-то интересно и насыщенно.
Спрашивает:
- Кто знает, что со мной бы было, если бы меня воспитывала родная мать? Может, я до сих пор в коляске бы сидела? Так что родная страна мне очень даже помогла.
Не сидела бы она в коляске, думаю. Не тот Олеся человек. Все равно бы выбилась в люди. Как та лягушка, которая, не желая тонуть в кувшине с молоком, сбила из него масло и выбралась на свободу. И вот теперь я думаю: кому не повезло больше - Олесе, рожденной инвалидом, или ее матери, которая лишила себя дочери, даже не понимая, какого человека она теряет?
Умного, сильного, смелого, образованного. И просто очень добрую, сердечную девушку, на которую можно было бы опереться в старости. И понять, что жизнь удалась.
Нина Антонян
Источник: mvestnik.ru