У Кеши Вересова - врожденный порок сердца. Даже при небольших нагрузках мальчик устает и задыхается. Пять лет назад ребенку сделали сложную операцию, а в будущем ему предстоит еще одна. 9 лет врачи ставили Кеше инвалидность. В этом году состояние ребенка не улучшилось , а инвалидность сняли. В результате мальчик не получает никакого лечения.
Олегу Домину приходится экономить на всем. 10 лет он живет на пособие по инвалидности. К тому же Олег - отец-одиночка, воспитывает двоих сыновей. Три года назад Олегу из-за гангрены ампутировали правую ногу. Сначала дали вторую группу инвалидности, а потом перевели на третью - со словами: "Иди, работай!"
4 июня 1988 года железнодорожный состав, в котором находилась 121 тонна взрывчатки, потерпел крушение. При взрыве погиб 91 человек. Любовь Ниязова с семьей жила в 100 метрах от места взрыва. Сын Людмилы Сергей Протасов получил сильные увечья, он лишился зрения. До 2003 года Сергей был инвалидом детства, с 2003 по 2006 - третья группа инвалидности, а в 2007 с Сергея группу сняли.
Подробный текст передачи:
У Кеши Вересова - врожденный порок сердца. Даже при небольших нагрузках мальчик устает и задыхается. Пять лет назад ребенку сделали сложную операцию, а в будущем ему предстоит еще одна. 9 лет врачи ставили Кеше инвалидность. В этом году состояние ребенка не улучшилось , а инвалидность сняли. В результате мальчик не получает никакого лечения.
Михаил Дымочка, руководитель ФГУ "ФБ МСЭ": Бесспорно, у ребенка есть заболевание, по всей видимости, сердечнососудистой системы. Специалисты должны были посмотреть документы, могли предложить или не предложить госпитализацию в зависимости от желания ребеночка и родителей. Чтобы понять, инвалид ребенок или не инвалид, необходимо провести медицинское обследование. Решение комиссии можно обжаловать в суде, экспертизу можно провести в Центре судебно-медицинской экспертизы. Мнение врача к инвалидности прямого отношения никакого не имеет. Объясню, почему. Потому что инвалидность не устанавливает, здоровый человек или нездоровый. Безусловно, все, кто обращается в Медико-социальную экспертизу, естественно, они все больные. Инвалидность у нас устанавливают по признаку, имеется ли ограничение в жизнедеятельности или не имеется, и в каких категориях, как они выражены.
Александр Ломакин-Румянцев, депутат ГД РФ: Мне кажется, что этот случай не самый такой парадоксальный. Он высветил главную проблему. К сожалению, у нас нет четких критериев определения инвалидности. Достаточно в общем порядке. В прошлом году был случай, когда мальчику, у которой минус 20 диоптрий, попросили принесли дневник на медико-социальную экспертизу. Как вы думаете, зачем? Когда врачи увидели, что у него хорошие оценки, они сказали: "Ты социализировался, ты видишь, узнаешь маму с папой, у тебя снимаем инвалидность". Минус 20 диоптрий! Какое отношение дневник и хорошая успеваемость ребенка имеют к этому делу?
Владимир Крупенников, член Общественного Совета г. Москвы: В 70-х годах бытовал такой анекдот: "Когда в Китае был голод, наши завезли им картошку и говорят: "Сейте". Они вечером сеют, утром приходят - нет картошки. Они ее ночью выкопали. Им говорят: "Что же вы сделали?". Они говорят: "Очень кушать хочется"". Я к чему это говорю? Мы сейчас пытаемся экономить... Вот почему возникает эта ситуация со снятием группы? Якобы экономия денег государственных. Но никто не будет спорить, что дети - это наше будущее. И от того, как этот ребенок сейчас реабилитируется, будет зависеть его жизнь. И если он реабилитируется к 18 годам, если у него пройдет этот порок сердца, государство получит здорового человека, который будет работать, платить налоги. А сейчас мы его вот этими действиями, демагогией загоняем в такую ситуацию, что он может на всю жизнь остаться инвалидом или вообще умереть. А мы говорим о демографии. И проблема в том, что тысячи человек, которым сняли группу, не пойдут обжаловать в суд, потому что у них денег просто на это нет. Нужны адвокаты, нужно ходить, добиваться. А если у человека нет денег поехать в район, нет денег поехать в область, он так и будет сидеть со своей бедой, вот в чем проблема.
Елена Николаева, член Общественной палаты РФ: Я как руководитель комиссии, могу абсолютно ответственно заявить, что к нам в Общественную палату количество обращений со стороны инвалидов по всей территории Российской Федерации очень серьезно выросло. И на самом деле тревожный симптом: если раньше это была в основном только взрослая инвалидность, то теперь пошли проблемы с детской инвалидностью - то, чего у нас никогда не было. У нас есть уникальные врачи, которые действительно борются за жизнь детей, делают уникальные операции. И дай бог им всем здоровья. Но мы почему-то вдруг стали экономию и вопросы цифровых показателей эффективности деятельности того или иного учреждения ставить выше, чем здоровье ребенка. У меня есть такое подозрение, что вот эти цифровые показатели эффективности спущены в регионы. Это ведь не у нас, не на федеральном уровне происходит, а на региональном и на муниципальном уровнях. Поэтому и впущено негласное правило в больницы: сократить количество инвалидов. И получилось что? Теперь мы смотрим таких детей, которых нужно реабилитировать. Ведь данному мальчику нужен индивидуальный курс реабилитации. Ведь об этом идет речь, да? И если он будет лишен этого индивидуального курса реабилитации, у него нет возможности стать полноценным здоровым ребенком. Это значит, что сейчас за этого мальчика нужно вступиться и добиться справедливости. Снимите эти показатели эффективности с региональных властей, и тогда, поверьте мне, они совершенно спокойно и более открыто будут ставить правильные диагнозы. У меня был случай в Нижегородской области, когда с мамы, у нее пятеро детей и один ребенок-инвалид, требовали взятку за то, чтобы признать ребенка с ДЦП инвалидом. Может быть, в этом проблема? 40 тысяч рублей хотели с мамы, чтобы назначить инвалидность.
Сын Эльвиры Сергеевой пережил тяжелую черепно-мозговую травму, был в тяжелейшем состоянии, получил инвалидность. Но в 18 лет ему в инвалидности отказали, хотят состояние здоровья не улучшилось. Более того, юноше срочно понадобилась дорогостоящая операция на мозге, и лишь чудом ее удалось сделать бесплатно. Сейчас молодому человеку 20 лет, у него ограничения - он не может проходить обучение. Но инвалидность ему, по мнению врачей не положена.
Михаил Дымочка, руководитель ФГУ "ФБ МСЭ": Если вы говорите, что есть ограничения, значит положена. И надо добиваться. Приходите в Федеральное бюро, будем разбираться. В Федеральном бюро устанавливают всем, кому положено. Вы можете лично ко мне обратиться. Приходите, разберемся, возьмем на контроль. Пришли по почте ко мне обращение, я лично рассмотрю.
Владимир Крупенников, член Общественного Совета г. Москвы: Знаете, в чем проблема на самом деле? Происходит так, что если какое-то бюро, не дай бог, назначило слишком много инвалидностей, их по головке не погладят, а вот если они поснимали, их, скорее всего, даже поощрят, как они хорошо работают. А вот если бы в бюро хотя бы за одну, две незаконно снятые инвалидности всех поувольняли, вот тогда бы такой ситуации у нас в стране не было.
Екатерина Оденцова, телеведущая: Я - не юрист, я - не чиновник, я - просто женщина и мать двоих детей. И у меня в голове не укладывается, как можно снимать инвалидность с ребенка, у которого была операция на сердце. У меня просто с точки зрения элементарной человеческой справедливости это не укладывается в голове. Какие нормы, какие комиссии? Что может быть дороже и важнее жизни ребенка?
Евгения Поплавская, президент Ордена Милосердия и Социальной Защиты: Вы знаете, у нас вообще в государстве такая тенденция - мы сначала доведем до инвалидности, мы сначала сделаем детей сиротами, а потом начинаем лить крокодиловые слезы по поводу того, что "ах, бедная вдова", "ах, бедные дети-инвалиды". Мы лукавим, когда мы объявляем Год равных возможностей. Мы совершенно нагло отступаем от законов. И у нас действительно не хватает тех законов, которые даже если были в 93 - 95 гг., сейчас они почему-то сняты. Вот этого все и происходит.
Михаил Дымочка, руководитель ФГУ "ФБ МСЭ": Наверное, государство должно думать, как можно больше и лучше оказывать медицинскую помощь, как можно больше и лучше обеспечивать пенсионное обеспечение, как можно больше и лучше делать центров реабилитации, как можно больше и лучше создавать рабочих мест, в том числе для инвалидов. Я лично такой установки, что снижать или не снижать, не знаю. Другое дело, что, может быть, в 2006 году был около года один подзаконный документ, который возлагал на службу МСЭ, в том числе, контроль по цифрам реабилитации. Его уже давно, еще в то время, отменили. Тем не менее, может быть, из-за этого осталось такое предположение.
Александр Ломакин-Румянцев, депутат ГД РФ: Ну как отменили, если стоит задача по снижению числа инвалидов? Стоит просто целевая установка. И в работе органов МСЭ один из первых показателей - все-таки это процент реабилитированных инвалидов. У нас странное отношение к инвалидности. В некоторых случаях можно вылечить человека, но это временное состояние. У большинства инвалидов ситуация лечению не поддается, человек остается на всю жизнь инвалидом. Это, на мой взгляд, нормальная ситуация, разные люди, кого-то государство поддерживает чуть больше. Просто государство должно признать, что эти люди будут всегда. Особенно при отсутствии системы реабилитации, при тех условиях жизни, при том уровне материального обеспечения их невозможно вернуть в нормальную жизнь. У нас столько больных не было бы, если бы здравоохранение работало нормально! А в отказе нужно разбираться, потому что это непонятная ситуация. Но, в принципе, тенденция очень страшная.
Олегу Доминову приходится экономить на всем. 10 лет он живет на пособие по инвалидности, к тому же он - отец-одиночка, после развода дети остались с ним. Три года назад Олегу из-за гангрены ампутировали правую ногу. Сначала дали II группу инвалидности, а недавно перевели на III со словами: "Иди работай". Олег Доминов получает пенсию 6975 рублей. На детей он получает еще две тысячи.
Михаил Новиков, менеджер по трудоустройству инвалидов: А вы на учете в службе занятости состоите у государства? Нет? А почему? Встаньте и получайте пособие по безработице. Это тоже не лишние деньги. Вам дали рабочую группу, вы можете работать, но работу вам государство предоставить не может. Значит, вы имеете полное право получать пособие по безработице. Но у инвалида все-таки должна быть возможность реально пойти работать. Потому что у человека с инвалидностью сейчас реально пойти работать возможности, к сожалению, нет. И никто ему в этом не поможет - никакие государственные службы, ни медико-социальные экспертизы, ни, к сожалению, службы занятости.
Нина Кормилицына, зам. генерального директора строительной фирмы: Инвалиду нужно создать особые условия для работы. Вероятно, какое-то отдельное рабочее место, график работы. Я согласна... конкретная строительная организация: бухгалтером можно, если его выучить. Но я должна взять второго бухгалтера.
Владимир Крупенников, член Общественного Совета г. Москвы: Каким образом наше бюро Медико-социальной экспертизы провело реабилитацию человека и отчиталось, что реабилитационные услуги проведены? Выданы костыли, может быть, десять массажей человек получил - все, он реабилитированный. И плевать, что у него нога не выросла. А ему дали коляску - все, можно группу уже снимать, понижать, по крайней мере. По-моему, здесь самое главное, чтобы государство помогло человеку, чтобы он сидел дома и занимался детьми, помогал им учиться, помогал им получить хорошее образование. Вот в чем, мне кажется, задача в данном случае государства. А не заставлять его идти на завод заниматься лампочками в то время, как дети будут по улице бегать одни беспризорные.
Елена Николаева, член Общественной палаты РФ: У нас сегодня очень интересная ситуация - мы можем оказать медвежью услугу. Знаете, почему? Потому что если органы опеки сейчас посмотрят этот сюжет, я абсолютно уверена в том, что будет поставлен вопрос об изъятии детей. Понимаете, в чем дело? Я вам обещаю здесь и сейчас, что в понедельник я поговорю с губернатором и со специальными службами, которые занимаются как раз вопросами детей и которые занимаются вопросами инвалидов, что вот ваш конкретный случай был взят на персональное разбирательство. Это как образец. А с другой стороны, я абсолютно уверена, что в Оренбургской области будет специальная программа по инвалидам. Вот это я вам обещаю.
Екатерина Оденцова, телеведущая: Мне кажется, заставлять человека с инвалидностью идти работать - это жестоко. Мне кажется, человек, у которого есть инвалидность, должен иметь выбор: если он хочет реабилитироваться и социализироваться, он может идти работать, если он этого не может по каким-то причинам, государство должно сделать все, чтобы он мог заниматься своим здоровьем. В конце концов, нас, здоровых, больше. И если сейчас эту передачу смотрят люди, которые накупили себе инвалидностей, пусть у них проснется совесть, пусть они от них откажутся для того, чтобы у тех, кому помощь действительно нужна, ее не отбирали.
Евгения Поплавская, президент Ордена Милосердия и Социальной Защиты: Мы проверяли несколько организаций, которые брали инвалидов. То есть они у них числились, они даже с барского плеча отправляли какие-то деньги. Но эти люди сидели дома, и они были несоциализированные, они чувствовали себя каким-то третьим сортом, потому что как подачку им кидали. Но они у них числились. Они получали от государства льготы, потому что какой-то процент инвалидов у них в штате присутствовал.
4 июня 1988 года потерпел крушение железнодорожный состав, в котором находилось 121 тонна взрывчатки. 151 дом уничтожен полностью, 800 семей без крова, 91 человек погиб. Любовь Васильевна Ниязова с семьей жила в 100 метрах от места, где произошел взрыв. Ее сын Сергей Протасов получил сильные увечья - ушиб головного мозга, перелом свода черепа, и в итоге он лишился глаза. С 1988 по 2003 год у мальчика была группа "инвалид детства", до 2006 года - III группа инвалидности. А в 2007 году с юноши сняли инвалидность.
Михаил Дымочка, руководитель ФГУ "ФБ МСЭ": Если вы говорите просто о тех случаях, когда только один глаз у человека, то по мировым критериям, даже не нашим, по мировым, это не предмет для установления инвалидности. Но здесь есть другой момент - здесь есть нарушение центральной нервной системы. А вот заболевание центральной нервной системы - может быть, там и есть, надо смотреть. А что касается глаза, то государство должно позаботиться и в таких случаях протез выдавать бесплатно. Тут даже не обсуждается, я полностью с этим согласен.
Елена Николаева, член Общественной палаты РФ: Понимаете, ведь люди пострадали, причем в данном случае вообще пострадали безвинно, и государство должно нести ответственность за то, какой ущерб нанесен здоровью. А теперь сняли инвалидность, и протезы за свой счет. Инвалидность - это самая острая часть социальной политики. Потому что люди, у которых есть ограниченные возможности, а я смею утверждать, что это люди с неограниченными возможностями, потому что в той ситуации, в которую они попали, они вынуждены выживать сами. И они сейчас нам показывают просто образцы мужества, выживания в нашей стране. И государство мало того, что декларирует помощь инвалидам, но еще выделяет фантастические суммы на это. Вы знаете, я недавно посмотрела федеральную целевую программу "Доступная среда". Вы знаете, я искренне первый раз в жизни порадовалась, что у нас государство такие фантастические суммы выделяет на это дело. Теперь у меня вопрос. Если государство выделяет финансовые ресурсы, говорит "да, я этим буду заниматься"...
только речь идет не только о безбарьерной среде в смысле пандусов, которые пока еще мы, к сожалению, не везде видим, а ведь речь идет в целом о комплексе. А вот комплекс как раз и заключается в социализации этих людей, которые попали в трудные жизненные обстоятельства. И сделать так, чтобы их жизнь хотя бы чуть-чуть приблизилась к жизни нормального полноценного человека. Если они могут, они должны быть социализированы по максимуму. Значит, давайте не делать глупостей и не обрезать эти возможности.
Евгения Поплавская, президент Ордена Милосердия и Социальной Защиты: А может быть, мы превратно понимаем этот термин - "уменьшение количества инвалидов"? Может быть, это понимать надо совсем по-другому - реабилитация детей, профилактика, чтобы не доводить до инвалидности. Например, дети в школе часто страдают сколиозом и так далее. Почему? Там нагрузка, парты и так далее. Так, может, действительно идти от профилактики, профилактика всегда дешевле.
Михаил Новиков, менеджер по трудоустройству инвалидов: На мой взгляд, сначала нужно рассмотреть вопрос: а что, собственно говоря, эта инвалидность человеку дает? Я могу даже привести конкретные примеры того, что она дает. Дает доступ к реабилитационным услугам. Например, девушка, у нее ДЦП, ей недавно сняли группу инвалидности, теперь она не может посещать реабилитационный центр "Преодоление", в Москве есть хороший. Ей сняли, потому что, вроде как, на вид она стала лучше выглядеть. Это первое - доступ к реабилитационным услугам. Второе - это какие-то льготы. Извините, между III и II группами большая разница. В деньгах, например.
Источник: 1tv.ru