Создание первого в Азии центра трансплантации органов в 1979 году явилось для Казахстана свидетельством прорыва в медицинской науке и серьезной необходимостью, так как у нас было немало больных, которых могла спасти лишь пересадка органов. Сегодня перед трансплантологами стоит уже другая задача. Доктор медицинских наук, завотделом трансплантации, главный специалист РК Энвер Султанов считает: пора ставить операции по трансплантации органов на поток. Но не все зависит от трансплантологов.
- Энвер Шарабутдинович, сколько у нас больных, нуждающихся в операции по трансплантации органов?
- В Казахстане около двух тысяч больных, которым необходима трансплантация. Мировая статистика такова: на миллион жителей в среднем приходится 100-130 таких больных. Где-то эта цифра больше, где-то меньше. Наше население превышает 17 млн. человек. Вот и считайте.
За те три десятка лет, что существует центр трансплантации, мы провели более 550 пересадок органов, в основном почек. Пересаживали почки и детям, и взрослым. Это было и трупное донорство, и родственное. Надо сказать, что операция по пересадке почки для нас давно уже не является уникальной, ее можно было бы назвать рядовой (для хирурга, не для пациента), и мы могли бы сделать в три, четыре, в пять раз больше таких операций, если бы не одно «но» - недостаток донорских органов.
- А когда встает вопрос о трансплантации органа, скажем, той же почки?
- Когда у больного специфическое (либо неспецифическое) воспаление, и почки перестают выполнять свои функции. В настоящее время 500 человек у нас нуждаются в пересадке почки. Ждут. И «сидят» на гемодиализе. Это специальные аппараты, предназначенные для замещения функции почек. Кстати сказать, сегодня они стали гораздо лучше, чем прежде. Но все-таки никакая техника не может заменить настоящие человеческие почки. Даже самые современные аппараты оказываются недостаточно эффективными. Некоторым моим больным приходится проводить очистку крови трижды в неделю. Процедура занимает 4 часа. Эффекта хватает на сутки - на следующий день человек снова ждет очереди на диализ, так как его состояние ухудшается. По сути, он «привязан» к аппарату. Не может сделать ни шага в сторону - ни уехать, ни пропустить процедуру. Иначе - конец.
- А диализ - это спасение? Или временная мера?
- Даже при условии регулярного проведения диализа пациенту не гарантировано нормальное существование. Как правило, эти люди нуждаются в постоянном уходе, они инвалиды. Как следствие почечной недостаточности - задержка жидкости и заболевания других органов, например, сердца, легких. Около 40% больных, находящихся на гемодиализе, умирают в течение года. То есть из двух тысяч больных, о которых я упомянул выше, не доживут до следующего года 800 человек. Такова реальность. У них возникают осложнения, причиной смерти могут стать гипертония, инсульты, инфаркты...
Во всем мире занимаются этой проблемой. Одним из способов лечения является трансплантация почки. Я говорю о почке потому, что в Казахстане есть все условия для того, чтобы проводить операции по трасплантации почки, но нет «материала» - у нас дефицит донорских органов.
Мы занимаемся преимущественно трансплантацией родственной почки - забираем почку у брата, сестры, отца или матери. Это парный орган, изъятие одной почки донору почти не наносит вреда. Но нередко случается, что родственники для спасения жизни близкого человека готовы на все, но по медицинским показаниям донорами они стать не могут.
- И тогда больной обречен?
- Можно сказать, что так. Отныне больной каждый день встречает со страхом.
Между тем выход есть, даже тогда, когда невозможно родственное донорство. Нужно развивать потенциальное донорство, как это делается за рубежом. Не буду говорить о дальнем зарубежье, которое в решении этой проблемы продвинулось далеко вперед. Скажу об опыте «соседей по квартире» - России и Беларуси, где для трансплантации стали использовать органы умерших людей.
- Допустим, донор есть. Но вот вопрос: кто принимает решение об изъятии органов умершего?
- Это решение человек должен принять при жизни. Либо принимать его приходится ближайшим родственникам. Но когда случается трагедия, родственники умершего, как правило, отказывают в изъятии органов. Понять их можно, очень сложно взять на себя ответственность за такое решение, не зная, как при жизни относился к этому умерший, если никогда речь об этом не заходила. Поэтому людям надо рассказывать, что донорство - это благородное дело. Три года назад был у нас такой случай: молодой парень, получивший несовместимую с жизнью травму головы, находился у последней черты. Он мог бы стать донором органов. Мы разъяснили проблему родителям парня. Они долго думали (это был их единственный сын), но все же решились. Благодаря их мужеству удалось спасти жизнь двух человек.
- Энвер Шарабутдинович, а как проблема потенциального донорства решалась за рубежом?
- Мировая практика такова: человек - донор крови, тканей, костного мозга или тот, который станет после смерти органным донором, - находится под пристальным вниманием врачей. Люди и соглашаются на донорство, чтобы регулярно получать бесплатное медицинское обследование. Их логика проста: жить обследованным и здоровым, значит, жить дольше.
Спецобследования для доноров там организуются примерно так же, как в советские времена у нас проводились профобследования. Учитывая, что далеко не все наши граждане станут донорами, мы тоже будем обследовать их бесплатно. И еще, полагаю, для вовлечения в донорство нужно установить донорам ряд льгот.
Но начинать это дело нужно с разъяснительной работы, чтобы изменить отношение людей к проблеме.
Татьяна Влади
Источник: sim.kz
