После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки стал остров Валаам.
"О, дивный остров Валаам,
Рука Божественной судьбы
Воздвигла здесь обитель рая,
Обитель чистой красоты"
До недавнего времени Валаам был темой закрытой. На острове много лет существовал православный Монастырь. Упоминаний о Монастыре в Советской литературе почти не встречалось. И на то существуют достаточные основания. С 1944 по 1989 г. на острове Монастыря как факта не было, а был - Дом Инвалидов. Зрелище это было настолько плачевным и душераздирающим в прямом смысле этого слова, что об острове старались не упоминать.
Остров Валаам посреди Ладожского озера словно создан для "лишних людей". Суровый климат. Скалистые берега, поросшие жесткой еловой порослью. И самое главное – уединенность от прочего мира.
Строителям светлого советского будущего, монахи - поставщики "опиума для народа", явно мешали. Поэтому в 1939 году монастырь на Валааме был закрыт. Монахи, прихватив иконостас, бежали по льду в Финляндию.
Казалось бы, теперь путь к претворению великих идей открыт. Но советской власти постоянно кто-то мешал в этом строительстве светлого будущего.
После Второй Мировой войны - это были инвалиды и калеки, выжившие после войны.
Ссылали не всех поголовно, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жилье, никому ненужные, без денег, зато увешанные наградами.
Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки и отправляли в эти самые “дома - интернаты”. Зачастую у них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически переводя их в статус “крепостных”. Да и сами интернаты были в ведомстве МВД. Суть этих интернатов была в том, чтобы тихо справадить инвалидов на тот свет как можно быстрее. Даже то скудное содержание, которое выделялось ивалидам, разворовывалось практически полностью.
Свидетельство очевидца:
”У нас в начале 60-х был сосед, безногий инвалид войны. Я помню, как он ездил на этой тележке на подшипниках. Но он всегда боялся выехать со двора без сопровождения. Жена или кто-то из родных должны были идти рядом. Я помню, как отец переживал за него, как все боялись, что инвалида загребут, хотя у него была семья и была квартира. Году в 65-66 мой отец выбил для него (через военкомат, собес, обком) мотоколяску - инвалидку и мы всем двором праздновали “освобождение”, а мы, дети, бегали за ним и просили покатать”.
«Новой войны не хочу!» Так был озаглавлен недавно появившийся в СМИ рисунок бывшего разведчика Виктора Попкова из серии «Мы выстояли в аду!» - портреты фронтовиков-инвалидов художника Геннадия Доброва. Рисовал Добров на Валааме.
«Старый воин». Ратник трех войн: русско-японской (1904-1905 гг.), Первой мировой (1914-1918 гг.), Второй мировой (1939-1945 гг.) Когда художник рисовал Михаила Казанкова, тому исполнилось 90 лет. Кавалер двух Георгиевских крестов за Первую мировую войну, воин закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам.
Нельзя носить Георгиевский крест рядом с железкой, на которой изображен палач твоего народа. Судьба этого не простит.
«Рассказ о медалях». Ощупью движутся пальцы по поверхности медалей на груди Ивана Забары. Вот они нащупали медаль «За оборону Сталинграда» «Там был ад, но мы выстояли», - сказал солдат. И его словно высеченное из камня лицо, плотно сжатые губы, ослепленные пламенем глаза подтверждают эти скупые, но гордые слова, которые прошептал он на острове Валаам.
Евгений Кузнецов, в своей «Вааламской тетради» пишет:
“В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР образовали на Валааме “Дом инвалидов войны и труда” и разместили в зданиях монастырских. Вот это было заведение!
Не праздный, вероятно, вопрос: почему же здесь, на острове, а не где-нибудь на материке? Ведь и снабжать проще и содержать дешевле. Формальное объяснение: тут много жилья, подсобных помещений, хозяйственных (одна ферма чего стоит), пахотные земли для подсобного хозяйства, фруктовые сады, ягодные питомники, а неформальная, истинная причина: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах, да мало ли еще где. Ну, посудите сами: грудь в о-р-д-е-н-а-х, а он возле булочной милостыню просит. Никуда не годится! Избавиться от них, во что бы то ни стало избавиться. Но куда их девать? А в бывшие монастыри, на острова! С глаз долой - из сердца вон. В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого "позора"! Вот так возникли эти богадельни в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском, Валаамском и других монастырях. Верней сказать, на развалин-а-х монастырских, на сокрушенных советской властью столпах Православия. Страна Советов карала своих инвалидов-победителей за их увечья, за потерю ими семей, крова, родных гнезд, разоренных войной. Карала нищетой содержания, одиночеством, безысходностью. Всякий, попадавший на Валаам, мгновенно осознавал: «Вот это все!» Дальше - тупик. «Дальше тишина» в безвестной могиле на заброшенном монастырском кладбище.
Читатель! Любезный мой читатель! Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну, и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стен-а-х. Видел я все это вблизи много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! Простите...”
Рассказанное очевидцами - это одна из характерных черт советской империи. В этой империи был лозунг “Коммунистическая партия - ум, честь и совесть нашей эпохи”. Коммунистическая, человеконенавистническая идеология превратила миллионы в бывшем СССР в людей непросвещенных, потерявших честь с соженной совестью. И такие люди творили законы, устанавливали правила жизни в целой стране и судили тех, кто не соглашался с этим бредом.
Это не должно повториться! И мы ответственны за это!
пастор Вениамин
Источник: invictory.org